Техника - молодёжи 1972-06, страница 39экскурсантам и мне — чрезвычайно скучно. К тому же меня все время мучило сознание, что я знаю этого старичка, видел где-то его портреты... И вдруг меня осенило. — Вот что, дорогие товарищи! — сказал я, обращаясь к моей публике, пестрой по составу и уже решившей, что экскурсовод явно уступает этому дедушке. — Вы видите, как один из вас обнаруживает блестящие познания, каким бы вопросом мы ни занялись. В том нет ничего удивительного: он также будет блистать и во всех остальных отделах Дома. Потому что вместе с вами совершает путешествие по ДЗН не кто иной, как революционер, бывший политкаторжанин, шлиссельбуржец, большой ученый Николай Александрович Морозов. Николай Александрович одновременно и астроном, и географ, и физик, и математик. Так попросим же его оказать нам честь и провести нас по Дому занимательной науки. Это будет интересно и вам, и мне. Надо отдать должное Морозову: он не стал жеманничать. Он сказал: «Ну что ж| Пожалуй, попробуем...» И, взяв в свои руки бразды правления, повел -кскурсию с блеском и находчивостью чрезвычайными. Едва ли не единственный раз во всей практике ДЗН экскурсию по всем его залам вел — и вел под аплодисменты — один «всеотдельский» экскурсовод. Это был настоящий ученый. А вот иные, едва лишь вступавшие в мир науки специалисты вели себя совсем иначе — высокомерно и пренебрежительно. Сейчас странно об этом вспоминать, но тогда, в 30-х годах, существовал довольно устойчивый климат академического высокомерия по отношению к любому человеку, взявшему на себя нелегкий труд посредничества «между наукой и невежеством». Я помню, как один довольно средненький геолог выражал свое крайнее «фи!» академику А. Ферсману за то, что он «роняет достоинство ученого», выпуская свои научно-популярные книги. Многие не понимали, какое нелегкое и важное дело делают добровольцы со стороны, из среды литераторов и журналистов (а некоторые уже тогда показывали высокий класс мастерства). Разумеется, подлинные большие ученые, побывав в ДЗН, умели по достоинству оценить своеобразную, никогда и нигде не виданную работу по введению в самые различные области знания, по прививке первых научных интересов. Нет смысла перечислять много имен. Достаточно упомянуть академика Сергея Ивановича Вавилова. Заглянув к нам однажды, он сразу же стал высоким покровителем и горячим энтузиастом ДЗН. Он мобилизовал нам на помощь весь свой Оптический институт. В результате у нас появился отдел «Свет и цвет», поражавший не только непосвященных, но и специалистов других отраслей знания. Одно время наибольший восторг вызывали небольшие диорамы, изображавшие, что происходит в момент ленинградского полдня на других меридианах Земли. Потом вниманием и любовью публики овладел тайно фосфоресцирующий белый экран, на котором удивленный посетитель мог оставить свою тень: он отходил, а его профиль или очертание руки оставалось... Потом слава перешла к большой, тоже написанной фосфоресцирующими красками картине. В зависимости от того, лучом какого цвета она освещалась, на ней выступали два совершенно непохожих изображения. Надо сказать, славу экспонатам создавали прежде всего «постоянные мальчишки». Они приходили в Дом, пленялись им, повторяли свой визит и, наконец, становились его завсегдатаями. Хоть они и льстили нашему самолюбию, но работе мешали, ибо скоро превращались в уменьшенные копии Н. А. Морозова. Они наперед знали, что в данный момент должен сказать или сделать экскурсовод, и разоблачали все его сюрпризы и загадки. Таких мальчишек приходилось «выявлять» и лишать «права голоса». Выли разные посетители и разные отзывы в большой, автоматически раскрывавшейся книге пожеланий. Разными были реплики и у самих экспонатов. Помню эпизод у доски, утыканной гвоздями, мимо которых в беспорядке сыпались дробинки — они выкладывались внизу строго по статистической кривой, всегда одинаковой. И вот один мальчик, пораженный увиденным, взял отца за локоть и, насупившись, сказал ему; «Па! Нет, ты только посмотри, па! Они сыплются в беспорядке, а вдруг оказываются в порядке!» Как по-детски обрадовался Камский, подслушав возглас изумленного мальчишки. «Убейте меня, из него быстрый разумом Невтон выйдет!» — повторял потом директор Дома. Он рассказывал об этом всем нам, звонил Перельману и, кажется, даже премировал экскурсовода, натолкнувшего юного Невтона на такое умозаключение. Хорошо было работать в ДЗН. Хорошо утром приходить еще до открытия, чтобы либо самому приготовиться к первой экскурсии, либо посмотреть, как к ней готовится экскурсовод. Хорошо было, заглянув в кабинет Камского, увидеть его уже там, бодрого и подтянутого, в его обычном полувоенном костюме, и сразу же услышать: «Заходите, заходите, Лев Васильевич! Как раз вы-то и нужны...» IV. СВЯЗЬ ВРЕМЕН ВАЖНЕИШИЕ ПАМЯТНИКИ АРХИТЕКТУРЫ, КУЛЬТУРЫ И ИСТОРИИ МОСКВЫ Древняя русская столица почти девять веков накапливала огромные исторические, культурные и художественные ценности. Они придают Москве неповторимый облик. Монастыри и церкви, соборы и дворцы, историко-революционные памятники включены по новому генеральному плану в архитектурно-пространственную композицию города (см. карту). Кроме 405 аи- С самблей н памятников архитектуры, которые строго охраняются государством, в кварталы новой застройки органично войдут еще 45^ свидетелей старины, сохраненных по предложению проектировщиков. Шедевры ьициональиого зодчества усилят эмоциональное восприятие центральных ансамблей столицы, которые будут синтезом художественного творчества различных эпох. I. Мавзолей В. И. Ленина, арх. А. В. Щусев. 2. Собор Покрова на рву (храм Василия Блаженного), 1555—1561 гг., зодчие Барма и Постннк (Иван Яковлев). 3. Колокольня Ивана Великого. 1505—16(Г гг., зодчий Бон Фрязнн; звонница, 1547— 1555 гг., зодчий Фрязнн Петрок. Восстановлена и 1816 г., арх. Д. И. Жилярди. 4. Большой театр, 1821 — 1824 гг., арх. А А. Михайлов и О. И. Бове; 1856 г., арх. А. К, Кавос. 5. Ансамбль городской усадьбы (дом Пашкова), 1784— 1788 гг., арх. В. И. Баженов. 6. Манеж (Экзерцицгауз), 1817 г., инж. Л. Карбо-нье, арх. Ламони н Дубровский по проекту А. А. Бетанкура, наружная и внутренняя отделка. 1824—1825 гг., арх. О. И. Бове. 7. ц. Архангела Гавриила (Меншикова башня), 1704—1707 гг., арх. И. П. Зарудный. 8. Верхние торговые ряды, 1892 г . арх А. Н Померанцев. 9. Казанский покзал. 1912—1926 гг., арх. А. В. Щусев. 10. Ансамбль Высоко-Петровского монастыря, XVII—XVIII вв. II. ц. Покрова в Рубцове, 1619—1627 гг. 12. Дворец Меншикова, 1697—1699 гг., арх. Д. Аксамитов. 13. Городская усадьба конца XVIII в., арх. М. Ф. Казаков. 14. Опекунский совет, 1814—1825 гг.. арх. Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьев. 15. ц. Никиты на Швивой горке. XVI—XVII вв. 16. Зарядье. Церковь Георгия на Псковской горе, 1658 г. 17. Третьяковская галерея, конец XIX в.. академик А. М. Васнецов. 18. ц. Воскресения в Кадашах, 1687 г. 19. Городская усадьба, конец XIX в 20. Ансамбль 1-й Градской больницы, 1828—1833 гг., арх. О. И Бове. 21. Корпус ансамбля Голицынской больницы, 1796—1801 гг., арх. М. Ф. Казаков. 22. Ансамбль «Провиантские склады», 1832-1835 гг., арх. В. П. Стасов. 23. Ансамбль Новодевичьего монастыря, XVI— XVIII вв. 24. Ансамбль Донского монастыря. XVI—XIX вв. 25. ц. Николы на Таганке, конец XVII в., зодчий О. Д. Старцев. 26. Ансамбль Крутицкого подворья, XV—XVII вв.. зодчие О Д. Старцев и Л. Ковалев. 27. Ансамбль Симонова монастыря, XVII в. 28. Дом Талызина, конец XVIII в., перестроен М. Ф. Казаковым. 29. ц. Антипия на Колымажном дворе, XV—XVII вв. 30. ц. Филиппа Митрополита, 1777—1778 гг., арх. М. Ф Казаков. 31. Петровский Путевой дворец, 1775—1796 гг., арх. М. Ф. Казаков. 32. ц. Тихвинская, 1676—1682 гг., село Алек-сеевское. 33. Ансамбль усадьбы «Останкино», дворец-театр, 1791—1798 гг., крепост- 36
|