Техника - молодёжи 1973-09, страница 9

Легко ли

предсказать будущее?

Один из парадоксов футурологии заключается в следующем: гораздо проще предсказать то, что произойдет, скажем, через 100 лет, нежели через 10. И дело здесь вовсе не в том, что дальний прогноз нельзя проверить в течение жизни одно-го-двух поколений. Просто наше воображение по странной прихоти эволюции более приспособлено парить над огромными промежутками пространства и времени, не стесняясь бытовыми подробностями. Размышляя о будущем, мы как бы предпочитаем «длинные волны». Почему? Должно быть, воображение инстинктивно бежит Ее Величества Случайности, столь грозно проявляющей свое могущество именно на коротких отрезках времени.

В 1929 году был открыт пенициллин. «Возможно, через столетие чудесное снадобье г-на Флеминга свершит истинную революцию в медицине», — писали в то время газеты. Никому и в голову не пришло, в том числе и самому изобретателю, что в скором времени пенициллин спасет жизни миллионам людей.

Резерфорд даже накануне своей см'ерти (он умер в 1937 году) был убежден, что ядерную энергию невозможно практически использовать. Ни он, ни его ученики и не помышляли об атомной бомбе (хотя Г. Уэллс

и предсказал ее еще в начале века). И что же! Спустя несколько лет атомный смерч поглотил Хиросиму и Нагасаки.

Автору этих строк довелось, учась еще в средней школе, выслушать несколько лекций по астроботанике «самого» Гавриила Адриановича Ти-хова. Помню, как, заканчивая рассказ о возможности органической жизни в солнечной системе, всемирно прославленный ученый сказал: «Пройдет всего лишь сто — сто пятьдесят лет, и земляне, несомненно, начнут осваивать Луну, Марс, а затем и другие планеты околосолнечного пространства!» Тогда, всего четверть века назад, эти слова вселяли священный трепет в сердца моих соклассников. Однако Гавриил Адрианович в сроках ошибся — счастливо ошибся! — и намного. Точнее, он оказался прав — с поправкой едва ли не на целое столетие!

«Длинноволновый» парадокс безраздельно господствует и в жанре научной фантастики. Писатели-фан-тасты с неизмеримо большей охотой изображают отдаленное будущее, чем рискуют вторгнуться хотя бы в конец нашего тысячелетия. Оно и понятно: наука наступает на пятки фантастике.

Фантастическая живопись — молодой жанр в искусстве. В силу большей, чем литература, привязанности

к зрительному образу фантастическая живопись с большей охотой обращается к ближним подступам Завтра, не чуждаясь, разумеется, темы далекого будущего (картины жизни далеких галактик, пейзажи иных миров).

Перед нами три полотна. Два из них, те, что слева, — «Конструкторское бюро» и «Морской огород» — принадлежат кисти подмосковного художника А. РУДЕНСКОГО. Справа вверху — «Весна в космосе» — работа литовского мастера С. ПОВИЛАЙТИСА. При всем различии в решении темы, колорите, фактуре картин обоих художников объединяет стремление предугадать будущее. И то, что наступит через 10 лет, и то, чьи контуры еще размыты перспективой далеких столетий.

в. козьмин