Техника - молодёжи 1975-03, страница 39

«фигура», а «пери» — < вокруг». Поскольку термин «эволюция» происходит от латинского слова «развер-тывание», возникло своеобразное толкование этого понятия. Развертывание рукописного списка, например, не вносит ничего нового по сравнению со свернутым списком. Поэтому эмбриологи полагали, что внутри сперматозоида или яйцеклетки содержится целое живое существо микроскопических размеров. Развитие его представляв. собой лишь простое «развертывание», непрерывное и монотонное увеличение зародыша. Память предшествующих употреблений слова невольно игкажала научную мысль.

С тех пор ученые «е >д: кратно предостерегали друг друга от небрежного употребления слов. «Осторожность в словах выше красноречия», — провозглашал Ф. Бэкон. Характеризуя деятельность Фарадея по созданию новых терминов. Максвелл отметил, что «необходимо было прежде всего отделаться от всех тех паразитных представлений, которые так легко связываются с каждым научным термином и придают ему ряд самых разнообразных истолкований...». Выступая на Всесоюзном со-

Рис. Юрия Шарашкина

вещании по философским вопросам естествознания, член-корреспондент АН СССР В. Рыжков указал на (неточности языка биологов: «К сожалению, за последние годы наолюдал-ся некоторый упадок философской культуры в околели что нашло отражение в довольно большой неряшливости в терминологии ив. нден-ции заменять на) чные понятия и научные объяснения метафорами...»

Почему аке ученые порой пренеб-Р— J >т этими лингвистическими уроками? Одна из причин — нехватка слов. * Столь стремительным был прогресс науки за последние столетия, что ни один человеческий язык не мог угнаться за ней в поставке новых терминов Слишком ничтожен запас корневого словарного материала по сравнению с количеством научных понятий. Ученому не остается ничего иного, как пользоваться ино

сказательно уже готовыми словами, наполняя их новым содержанием.

Прием этот далеко не нов. Не так ли поступают отсталые племена, находящиеся на низшей ступени развития? Когда у тасманийцев не хватает слов для обозначения отвлеченных понятий, они прибегают к образам, наглядным именам-сравнениям. Имея в виду «твердость», употребляют выражение «как камень», подразумевая «округлость», говорят «как луна».

Перед лицом сфинкса познания косноязычие одолевает не только полудиких де-'ей природы, но и умудренных мужей науки

Еще в XVI blki Веза шй и его последователи, пытаясь выработать единообразную анатомическую терминологию, применяли для обозначения частей человеческого тела простые, общеупотребительные слова — лабиринт, труба, таз и так далее. Сходство того или иного органа с некоторым предметом служило основой научного наименования. Традиция давать имена по аналогии с общеизвестным сохранилась в науке и по сей день. Об этом свидетельствуют у».е рассмотренные примеры. Быть может, подобные термины произносятся сначала с 'подспудным, молчаливым присловием «как если бы». Впоследствии оно забывается. Но скрытая в слове образность, сопутствующие ему вн] гренние созерцания и 'Представления эмоционально окрашивают термин, ооразно преломляют обозначенное понятие. Хотят того или нет, научному языку не обойтись без метафоры. Единственное, что остается, — это превратить ее эмоциональный заряд из нечеткого, нежелательного обстоятельства в удобный, мотивированный способ присвоения научных имгн

...И не знает назвать человек

Эти слова из 4 тихотворения С. Есенина как нельзя лучше характеризуют ситуацию, сложившуюся в современной физике.

Человек удлинил свои руки, сделал их более сильными и ловкими. Он отточил свой глаз, проникнув с помощью всевидящих приборов за горизонт зримого. Необычайно обострился его слух, способный улавливать сигналы за. пределами звуковых частот. Но- никому еще не удалось изобрести «телескоп» или (микроскоп» для человеческого языка, продолжить его за рамки привычного и обыденного. Результаты, полученные на тончайших и уникальнейших современных приборах, исследователь вынужден излагать самыми обычными словами и выражгнитми, сдобренными hi жоторий порцией специальных терминов.

Сотни тысячелетий приспосабливался язык вместе с человеческим мышлением к окружающей действительности, прочно вписался в масштабы об .гупающих «ас предметов и явлений. В то время как границы мира, доступного разуму человека, неуклонно раздвигаются, вместив гигантские скопления галактики и непредставимо малое нейтрино, язык по-прежнему остался «приземленным» я ьж. м наших предков, не более. Его узкая < территориальная ограниченность» тяготеет над наукой.

Стоит лишь сместить масштабы изучаемых явлений за пределы человеческого видения, и язык окачыьает-ся «не у дел». Яркий пример тому физика микромира. Говоря об электроне, ученые вынуждены называть

36