Техника - молодёжи 1976-07, страница 33

Я поднялся. Когда я прошел шагов десять, из-за торосов навстречу мне вышел невысокий русобородый мужчина. Я внимательно приглядывался к нему. Он двигался вразвалку, как ходят люди, привыкшие к тяжелому физическому труду, крепко ступал на ноги.

Сблизились.

Я увидел, что мужчина немолод. Он передвинул на шапку эскимосские «очки»: распиленный поперек молодой ствол пихточки с крестообразным отверстием.

За пятьдесят ему перевалило давно. Глаза из-под лохматых бровей смотрели сурово и подозрительно. Шел неторопливо, и мы встретились гораздо ближе к его лагерю, чем к моему.

«Непрост мужичонка-то», — подумал я.

Сошлись.

Не подавая руки, бородач сел на обломок тороса Сел и я. Помолчали, изучая друг друга.

— Пошто идете за нами? — угрюмо спросил он.

— Вы-то как очутились здесь?

— Дорога заказана?

— Нет.

— Вот мы и идем.

— Да идите, пожалуйста. Мы помочь думали, в беде вы, океан же кругом!

Молчит, пытливо сверлит меня глазами.

Я достал кисет, стал набивать трубку. Старик крутил головой.

— Хорош табак.

— Хорош.

— Духовитый.

— Душистый и крепкий, с душой.

Помолчали.

— Одолжите, может...

Я протянул ему кисет.

Бородач достал из-за пазухи

трубку величиной с добрый кулак, покосился на меня. Я махнул рукой.

Он плотно набил трубку, подобрал табачинки, случайно упавшие на снег. Потом достал спички и, прикуривая, второпях сломал две. Крякнул с досадой. Затянулся глубоко, даже глаза закрыл от удовольствия. Выдохнул дым не сразу. Вытер слезы, набежавшие на глаза.

— Дядя Митяй! — раздалось из-за торосов.

— Две недели без табаку, — словно извиняясь за несдержанность своего спутника, сказал бородач.

— Куда идете-то?

— На Диксон.

— До него семьсот километров!

— Дойдем.

— А прошли сколько?

— Верст пятьсот. С гаком.

— Одни?

— Да. — И он крикнул: — Гришка, подь сюда!

Из-за торосов вышел второй бородач, со стороны моего лагеря

поднялся приземистый Титлов и направился к нам.

Дядя Митяй посмотрел в его сторону, усмехнулся:

— Много вас?

— Пятеро.

— Пусть идут. Не лиходеи мы. Столяры.

Около нас собрались все, кроме механика, дежурившего в самолете. Григорий жадно, наслаждаясь, курил

— С Таймыра с Гришкой топаем, — разговорился подобревший от табака дядя Митяй. — Нешто можно так с рабочим человеком обращаться? Столяры мы, столярами и подрядились. А нас, поди ж, плотниками поставили. Плотник — он плотник и есть, а столяр — он столяр. Свое ремесло у каждого. Нешто мы плотниками подрядились?

Дядя Митяй долго и старательно объяснял нам, что их глупый и непонимающий начальник нарушил договор и заставил работать плотниками. Обидевшись, столяры и отправились с Таймыра на Диксон...

Мы слушали не перебивая и разглядывали путешественников.

Одеты они были ладно, добротно, даже, я сказал бы, с щепетильной опрятностью: полушубок с кушаком, за который заткнут топор, треух, ватные брюки, валенки.

Меня, как навигатора, интересовало многое.

— Как же вы ориентируетесь? — спросил я. — Как правильно направление держите?

— Компас у нас, — и дядя Митяй достал обыкновенный туристский компас, который в этих широтах показывает то ли направление, то ли цену на дрова в бухте Тикси.

— Да вот часы. А главное — солнышко. Когда не затянуто хмарью, конечно...

Сверили часы. Дядя Митяй подвел свои на пять минут:

— Ничего. Дойдем. Почитай, уже половину пути прошли.

— И не страшно? — поинтересовался Потарушин.

— Не... — протянул Григорий.

— А медведи?

— А топоры?!

— Почему же вы берегом не пошли? — спросил Титлов.

— Дальше, — ответил дядя Митяй.

— Да ведь пустяк, всего на триста километров. Так по твердой земле, а не по океану.

— По берегу медведей больше и снега глубже.

Мы с восхищением смотрели на двух простых русских людей, решившиеся на такое отчаянное путешествие. По своему маршруту, по элементарности снаряжения и по смелости замысла оно, пожалуй, не имело себе равных во всей истории штурма Арктики.

Попытка Нансена и Иогансена пройти от дрейфующего «Фрама» к полюсу и вынужденное отступление к острову Белая Земля считается классическим эталоном полярного путешествия Этот поход блестяще описан в книге Фритьофа Нансена «фрам» в полярном море». Трагедия гибели лейтенанта Г. Седова, одного из самых мужественных и самоотверженных исследователей Арктики, достаточно квалифицированно снаряженного и обладающего полярным опытом, разыгралась на участке пути по льдам протяженностью всего в 190 километров.

Двое, что сидели перед нами, уже прошли пятьсот километров, были полны сил и уверены, что пройдут еще триста Триста — это по прямой. А обход разводьев, хаос торосов? А дрейф льда? А северные пурги и лютые морозы?

Но никому из нас не пришло в голову назвать их героями. Почему?

Об этом мы подумали после того, как с трудом уговорили дядю Митяя и Гришу сесть к нам в самолет, чтобы подбросить на Диксон.

И всегда, когда мне к слову приходилось рассказывать эту историю, мнения слушателей разделялись. Одни утверждали: «Герои!», другие упрямо твердили: «Нет».

Наверное, свои мнения будут и у читателей.

: о,тройном:

:о.правды .