Техника - молодёжи 1978-08, страница 10

мо слово «интеллект» подразумевает способность мыслить. А что это такое, никто не знает!

Паскаль говорил: «Действия арифметической машины похожи на действия мыслящего существа, но у машины нет собственной волн, а у животного есть» — высказывание, не потерявшее смысл и в век кибернетики. Ведь существует довольно распространенное определение человека как вычислительной машины, способной поступать нелогично. (Многие, впрочем, относят это к прекрасной половине челове чества!) Так что прежде всего надо бы определить, что же мы называем интеллектом, а потом уже браться за дело. Во всяком случае, довольно странно выглядят люди, конструирующие систему, о которой неизвестно главное.

Что касается самой возможности построить аппарат, имитирующий в каком-то отношении работу мозга человека, то, вероятно, ценой больших усилий зто будет сделано, хотя априори неизвестна степень приближений подобной модели к оригиналу. Существуют вполне реальные пути к созданию такого рода механизма... Скажем, есть различные варианты так называемых самообучающихся ЭВМ. Одни из них мастерски играют в шашки, другие постепенно овладевают навыками решения все более сложных математических задач, относящихся к одной прикладной или фундаментальной области, что, собственно говоря, и предполагает любая методика обучения.

Но что с этими моделями произойдет дальше, насколько они сумеют приблизиться к истинному мышлению, сказать трудно. Даже в XX веке путь от предпосылок к реальности достаточно тернист и не всегда очевиден. Мне кажется, что при современном уровне науки и техники тот самый качественный скачок, который когда-то отделил первочеловека от представителей предыдущей стадии развития, подобные модели осуществить все-таки не позволят. Тут нужны новые идеи, и прежде всего определение интеллекта и мышления как кибернетических, математических и физиологических категорий.

Что касается «машинного мышления», то мне всегда вспоминается обиженная реплика одного хозяйственника, которого мы ознакомили с работой автоматической системы управления. Он удивленно заметил: «Оказывается, тут без человека не обойтись, а я-то думал...»

Всерьез о романтике

Наверное, мои высказывания покажутся сухим резонерством. В самом деле — прогноз будущего науки, будущего человечества и такие

скучные фразы. Похоже, будто я выступаю против романтики и являюсь апостолом унылого прагматизма.

Но зто совсем не так. Как раз, говоря о будущем, о том, чем надлежит заняться науке, я имею в виду достаточно романтические ее отрасли, о которых, как это ни странно, футурологи предпочитают умалчивать.

По моему глубокому убеждению, одна из важнейших проблем, которой надлежит заниматься науке ближайшего будущего, — детальное изучение глобальной системы «земля — воздух — вода», все компоненты которой связаны друг с другом весьма прихотливыми и малоизученными связями.

А романтика этой чрезвычайно сложной ннучной проблемы заключается в том, что фактически речь идет об изучении и прогнозировании различного рода стихийных бедствий. В самом деле, устойчивые состояния системы, о которой я говорю, можно изучать уже сейчас, и, когда появится достаточное количество наблюдательных пунктов и в метеоцентры потечет обильная информация, прогноз погоды станет более точным. Так что, кроме чисто научных вопросов, здесь все решение зависит от уровня информации и ее обработки.

Но когда в системе появляется неустойчивость н она неожиданно н неумолимо быстро выходнт из равновесия, то тут пока что вся наша наука и техника бессильны. А ведь зто землетрясения, цунами, тайфуны, смерчи, извержения вулканов, бора и тому подобное.

Как часто, говоря о достижениях науки и техники, мы гордо заявляем, что человек уже стал или становится хозяином Земли. Но вот происходит даже небольшое по масштабам планеты землетрясение, н мы понимаем: какая все-таки былинка человек со всеми его техническими возможностями по сравнению с могучими силами природы. А для ученых это и предмет разочарования в собственной науке, которая не смогла уберечь людей от внезапного удара.

А между тем зачастую в критических ситуапиях сравнительно небольшими средствами можно направить процесс в нужную сторону. Надо только вмешаться вовремя!

Всякого рода стихийные бедствия не только отрезвляют человека и его гордыню, но н указывают на весьма любопытные энергетические возможности. В самом деле, как соблазнительно изловить энергию землетрясения, аккумулировать ее, загнать, как джинна в бутылку. Какой это был бы подарок человечеству.

Короче говоря, в изучении возможных пертурбаций системы «земля — воздух — вода» есть несколько аспектов. Прежде всего это возможность прогнозирования и защита людей, подвергающихся внезапному нападению стихий, — задача отнюдь не локальная. Если посмотреть статистику стихийных бедствий и соответствующих убытков, не говоря уже о невосполнимой гибели тысяч людей, то цифры окажутся такими внушительными, что тут можно не жалеть затрат. Затем следуют интересы научные, притом не только энергетического порядка.

Таков парадокс нашего времени, когда все настолько взаимосвязано, что ни один пророк в мире не в состоянии предугадать практические последствия того или иного научного открытия или разработки фундаментальной науки. Тем более что решение этих исключительно ело»» ных проблем наверняка вызовет к жизни и новые иден в области физики, н новый математический аппарат, и новые методы сбора информации, и многое другое, чего, повторяю, и предсказать нельзя.

После столь широковещательных заявлений у читателя наверняка появится вопрос: а почему же вы раньше этим не занимались, где вы были?

Естественно, что подобные проблемы давно интересовали науку, но на предыдущих стадиях ее развития постановка общих вопросов выглядела сплошной маниловщиной.

Сейчас ситуация совсем иная, и существуют вполне реальные основы сделать прогнозирование нестационарных процессов из сомнительно гадательного истинно научным.

Для этого есть три предпосылки...

Три «кита»

современной науки, или Чем сердце успокоится!

Во-первых, необходимо использовать самые «модные», самые экстравагантные физические теории. В именовании системы «земля — воздух — вода» все зти три фазы земного вещества разделены. Каждому свое, земля, то есть почва — твердая, вода — жидкая, воздух — газообразный. Но для описания критических ситуаций в этой веками установившейся системе все следует перемешать, рассматривать, скажем, воду как твердое тело, а твердое тело — металл — подобием жидкости.

Именно етн парадоксальные сочетания — одно из крупных направлений , современной науки о строении вещества — как раз и

8