Техника - молодёжи 1981-10, страница 54
ПАВЕЛ АМНУЭЛЬ. г. Баку СТРЕЛЬБА ИЗ ЛУКА Бакинский фантаст Павел Амну-.»ль родился в 1944 год?. По специальности астрофизик, кандидат физико-математических наук Назва ние его диссертации «Наблк! тельные свойства нейтропиы* звезд» — совсем недавне могло бы фигурировать разве что i 111 • ни-цах фан гического роман rtt>r< вые рас сизы 1 Амю еще совсм юного, появились в журш ч в 1959 и 1960 Г тех пор «то произведения пуйли ковали во многих журнала^ и сборниках. Ча рассказ «Стрельба из лук"* Павел Амнулль ншраж ден п 11-(ным дипломом нашего кпикурси Дроздов имел десятилетний стаж полетов- он ходил к Юпитеру, бывал в системе Сатурна, доставлял грузы на Меркурий. Когда ему предложили следующий рейс сделать на рандеву к «Пенелопе», он только пожал плечами. Надо — .значит надо. Но неин тересно. «Пенелопа» — это автоматический танкер-ретранс лятор. Полные баки раб( вен тва ромиая ан тенна, и все. Корабли это. тип ->льк им т чт доставить сами себя в 1Л ..ш' л:мо( на рас- тоя ние светового месяца >т it-мли, и там .it-чь ь дрейф в ожидании основной эк недиции Космонавты при дут на «Одиссее», усталые после пятимесячного перелета, но главное — без горючего и без связи. Для того и нужна «Пенелопа» — накормить топли вом и послужить рупором, чтобы можно было крик нуть громко, до самой Земли: мы дошли! Дроздову и с напарником не повезло в этом рейсе Ромашов был его земляком, бол- ти ровесником и соседом. В отборочной коми . и uu.iH > Ссл-.дены. что они когда то дружили Одни» на Рите женился все-таки Ромашов, и два карапува. ровсм авшие «Одиссея», были похожи на него и на Ритт вот в чем беда. Мирон Ромашов был астрономом, а не космонавтом. Специальность — теория происхождения комет, которой Дроздов никогда профессионально не интересовался. Знал, конечно, что далеко за орбитой Плу тона находится сгущение ледяных зародышей ко мет — облако Оорта. Первые пять полетов н «Одис сеях» в это облако прошли тихо и без исше- ствий. Рассказывать пилотам было, в оСщ< - чего Этот рейс не отличался от предыдущих Связь с Землей исчезла через два месяца, и Дроздов записал: «Пересекли границу солнечной систем!: На са мом деле Плутон давно остался за кормий. пока была связь, Дроздов чувгтвовал себя доми Геп< рь он мог разговаривать только с Мироном, с которым дер жался подчеркнуто дружески. Впрочем, време ш нля разговоров было немного — одних экспериментов по свойствам вакуума и у х-мической плазмы в гной программе стояло семьд( ят три. На подходе к «Пенелопе» стало ясно, что спокойное течение полета нарушится. «Одиссеева супруга» не отвечала на сигналы и, судя по всему, не стремилась встретить заблудшего мужа. На экранах радаров, однако, «Пенелопа» видна была во всех диапа зонах, и трудностей с навигацией у Дроздова не было. Но чуть они сблизились до причального расстоя ния, Дроздов дал команду на отмену стыковки Сгы коваться было не с чем. Прожекторы «Одиссея» показали огромную металлическую глыбу Лишь в об щих чертах, наперед зная, где и что искать, можно было угадать контуры бывших антенн и емкостей рабочего тела. Впечатление было таким, будто танкер-ретранслятор окунули в недра звезды. Оба молчали, О чем было говорить? Бессмысленно спрашивать, «что, как, почему?». Одно было ясно: чтобы расплавить металл «Пенелопы», нужна температура в сотни тысяч градусов. Но это след-- гвие, а не причина. — Будем зимовать? — сказал наконец Мирон. — Будем зимовать, — подтвердил командир. Выбирать не приходилось. У них не было рабочего тела, чтобы вернуться, и не было антенн, чтобы сообщить о случившемся. На Земле и не подумают, что «Пенелопа» погибла, — причин для этого нет. Попытаются установить связь и этак через год решат, что люди, может, и живы, но попросту немы. Вряд ли кому то придет в голову, что погибло и топливо... За обедом они тянули соки из туб, но к еде не притронулись, будто уже начали экономить припасы. Год продержимся, — сказал Дроздов, отвечая на немой вопрос товарища. — Да, — апатично сказал Мирон, и Дроздов забеспокоился: нельзя говорить таким тоном, это гибель, даже если запасов хватит на сто лет. Нет ничего хуже безразличия. Мысль промелькнула и сгинула, потому что Мирон вдруг посмотрел на командира с участием и тревогой. Как на больного. Оба рассмеялись — кажется, они приписали друг другу слабости, которыми не обладали. Полюбуйся, — сказал Мирон. — Я нашел костер, который сжег «Пенелопу». Он пропустил Дроздова к пульту и показал на дисплей рентген-телескопа. В центре картинки сияла яркая звезда. Очень яркая. Однако звезда, вспыхнув на расстоянии многих парсеков, не способна растопить даже восковой куклы... Очередная несуразица бросилась в глаза. Индикатор расстояний показывал миллион километров. С большой погрешностью, но всего лишь миллион! Звезда вспыхнула, можно сказать, в соседней комнате! Бред... Я тоже сначала так подумал, — сказал Мирон. Это, видишь ли, Игорь, черная дыра. Спокойно сказал, так что Дроздов сразу поверил, хотя и приучен был к тому, что экзотичнее черных дыр нет ничего во вселенной и до ближайшей из них — в созвездии Лебедя — тысячи световых лет. Они невидимы, к ним нельзя приближаться, и что они могут расплавить, если единственное их оружие — огромное поле тяжести? — Черная дыра, — повторил Мирон, — но не такая. какие возникают после гибели звезд. Судя по ее масге, это осколок Большого взрыва... 52 |
