Техника - молодёжи 1982-08, страница 56

(обиталище стихий и богов) имеют явные санскритские параллели «набха, набхаса», но и древнее ла-вянский бог небесного сияния Сва-рог легко переводится через еще одно название неба — «сварга».

Такие примеры можно было бы продолжать почти бесконечно. Но слова — это живая ткань, за ними стоят понятия. И если слова совпадают — значит понятия тоже были близкими или одинаковыми.

Мы ведем речь в основном о тех словах, которые каждый знает, которые и тогда, и всегда лежали, так сказать, на поверхности языка... Кстати, давайте остановимся на миг и вслушаемся в слова из этого абзаца. Посмотрим, как они звучат на санскрите.

Итак, русский язык: речь, те, который, знать, тогда, всегда, давать (дать), остановиться (стать), слушать.

Санскрит: рич, те, катара, джня, тада, сада, да, стха, шру.

Почти точные совпадения (с учетом исторически сложившихся звуковых вариантов и отсутствия славянских глагольных окончаний). Интересно вспомнить и о том, что, кроме слова «рик» («рич»), то есть «речь», в санскрите был и глагол «вак». Мысль о русском диалектном «вяк(ать)», возникает сама собой. А у арьев была даже богиня речи по имени Вач (Вак) — так высоко ценили они силу слова.

Слова. Воистину, это нерукотворный памятник истории каждого народа. Они рождаются, развиваются, изменяются, иногда умирают. Подчиняясь обстоятельствам и пытаясь точнее отразить их, слова во многих языках обрастают так называемыми формальными частицами, обретают приставки и суффиксы. Меняя к тому же свои окончания по родам, числам и падежам, они становятся от каждого изменения все богаче и выразительнее. Они наполнены пульсирующей кровью каждой эпохи. И чем больше становится период разлуки некогда близких народов, тем заметнее делается разница между их некогда близкими языками.

Это неизбежно. И все же если велика была эта близость, то люди, несмотря ни на что, проносят сквозь века не только общие или сходные корни слов — главную их суть, — но и взаимно близкие частицы, придающие словам новые смысловые оттенки. Ведь одно дело «проплыть», другое — «переплыть», одно — «согнуть», другое — «разогнуть», одно — «одинокий» и совсем другое — «одинаковый».

Например, приставка облечена властью так поворачивать значение корня, что в наших мыслях возникают совсем новые образы и представления. Когда родились при

ставки — пока еще тайна. Тайна для всех бесписьменных в прошлом языков, в том числе для славянских и арийских. В древнейших формах славянских слов, которые дошли до нас, приставки уже управляли корнями. Управляли они ими и в наиболее древней форме санскрита, в языке Вед — памятниках, датируемых II тыс. до н. э. (Кстати, «веда» означает «веденье», «знание»; небезынтересно вспомнить, что в Белоруссии хорошо всем знакомое общество «Знание» называется и теперь, в конце II тыс. н. э., именно «Веда»...)

Так вот, все, кто хоть немного знаком с санскритом, знают, что приставки в нем так же богаты и самоуправны, как в славянских языках. Но сходна ли их роль во влиянии на корни слов? Возьмем несколько примеров из русского языка в современном его состоянии.

Оказывается, русским приставкам «про-», «пере-», «от-», «с(со)-», «нис (низ)-» соответствуют в санскрите «пра-», «пара (пари)-», «ут-», «са (сам)-», «нис(ниш)-». А отсюда вытекает и несомненное сходство множества форм. Например, слову «проплывает» соответствует в санскрите «праплавате», а «переплывает» — «параплавате». Из длинного ряда таких взаимно совпадающих форм приведем лишь несколько примеров: передать — парада, пропитие — прапити, отпасть — утпад(т), открытый — уткрита, отчалить (отправиться) — утчал, совпадение — сампадана, собратья — сабхратри, отдать — ут(д)да, ниспадать — нишпад. Возможно, что и слово «семья» сопоставимо с санскритским глаголом «самья», что означает «быть, двигаться, держаться вместе».

Покупают приезжающие в СССР индийцы туристический вопросник и в самом этом слове узнают свое древнее «прашника», слышат такие слова, как «приятно», «любить», и восхищаются тем, что здесь звучат их «прия» и «любх», встречаются с русскими глаголами «быть», «будить», «стоять», «сушить», «варить», «печь», «падать», «реветь» и без труда узнают в них санскритские корни «бху», «будх», «стха», «шуш», «вар», «пач», «пад», «рав». Очень радуются они, слыша в булочных слово «сушка», так как знают его соответствие «шушка», как и в слове «сухо» сразу угадывают свое «суха». Словам «грива», «весна», «дева», «мясо», «диво», «дом», «тьма», «мышь», «день» существуют аналогии в виде «грива», «васанта», «деви», «манса», «диво», «дам», «тама», «муш», «дина»...

Но размеры журнальной статьи вынуждают нас ограничить этот поток примеров. Лишь хочется вспомнить, как мы в присутствии

того лингвиста, о котором говорилось в начале статьи, обменялись поговоркой «все на свете трын-трава», и он тут же уловил в ней нечто крайне ему знакомое. Сели вместе, разобрались. Выяснили, что русским «все» («весь»), «свет(лый)», «трын-трава» имеются в санскрите параллели в виде «виш», «швета», «трин» (что как раз и значит «трава»).

Вот такие тропы, связывавшие 4 тысячи лет назад древних славян и арьев, пролегают и сейчас через Гималаи — это «лежбище зимы» («зима» на санскрите — «гима», где «г» произносится мягко, «по-украински»), через эти горы, покрытые вечными снегами («гора» — это «гири», а «снега», где «г» тоже мягкое, означает «скользкий, липкий»).

Пусть будут вечно спокойны Гималаи, пусть нерушим будет их сон — важно, чтобы жизнь людей расцветала, чтобы связывали их взаимное понимание, уважение и дружба.

Дружбе между нашими странами и посвящаем мы эту небольшую статью — той дружбе, которая корнями своими уходит в глубину тысячелетий и новому росту которой способствуют сейчас новые исторические импульсы.

53