Техника - молодёжи 1982-12, страница 33

СЛАГАЕМЫЕ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПРОГРАММЫ

На мой взгляд, один из самых существенных недостатков современных комбайнов заключается в том, что все зерно в колосе, независимо от его кондиций, подвергается одинаковому режиму обработки. А ведь зерна средней части колоса — самые крупные — отделяются легче всего, достаточно двух-трех щелчков пальцем. Этому зерну сама природа велела стать семенным фондом. Но... вместе с остальной массой оно идет в барабан, и там на него обрушивается всей своей мощью молотильное устройство. А если еще учесть 1000 оборотов в минуту...

Вот почему из всей полученной массы зерна нужно затем тщательно отделять семенной фонд, тратить на это массу труда и времени. И что, если отделить семенное зерно от менее ценного сразу же, на первом «папе обмолота? Ведь всем ясно, что сильнее всего зерно страдает от молотильного барабана, от шнеков и железных скребков в элеваторах. Но как избежать этого?

Решение искал не один, вместе с товарищами по работе. В конце концов надумали пускать колос под удары основного молотильного аппарата не сразу, а направить его сначала в дополнительную молотилку. Бе назвали «эластичной»: резиновая хлопушка делала всего 250—300 ударов в минуту...

Хлеб, как обычно, срезается под корень. Затем комлевая часть стебля попадает в специальный зажим — выходит что-то вроде снопа. Он обмолачивается хлопушей на наклонной части жатки, после чего хлебная масса поступает в приемную камеру на решетку. Вымолоченное зерно проваливается сквозь нее на транспортер и идет в бункер, установленный на тракторе. Так можно получить три четверти лучшего зерна. Оставшаяся часть направляется в обычную заводскую молотилку.

Лабораторные анализы показывали, что в зерне, прошедшем через «эластичную» молотилку, микроповреждений нет. За полную всхожесть таких семян можно ручаться. Как видите, все достаточно просто. Но ни наша «эластичная» молотилка, ни какая-нибудь другая, подобная ей, до сих пор не нашли широкого применения.

— Константин Александрович, многим покажется удивительным, если сказать, что современный зерноуборочный комбайн — машина малоэкономичная, в действительности это так. Ведь 75—80% мощности двигателя тратится на разрыв и трение соломы.

— Спору нет, с этой точки зрения схему комбайна не назовешь рациональной. Протянув чЬрез свое

нутро всю растительную массу — солому, колосья, зерно, — он через некоторое время все, кроме последнего, выбрасывает обратно на стерню.

А что, если сразу отделять колос от стебля? Такие проработки уже есть. В НИИ сельского хозяйства центральных районов Нечерноземной зоны, например, инженер А. П. Стукалов под руководством доктора сельскохозяйственных наук Б. В. Федосеева создал дополнительный режущий аппарат к жатке комбайна СК-4. Он предназначен для скашивания зерновых на высоте 30—40 см с одновременным перерезанием оставшейся стерни. При этом в молотилку поступает меньшее количество соломы, туда не попадают сорняки, а измельченная солома равномерно рассеивается по полю и затем запахивается.

Но срезать зерновые с такой точностью очень трудно. Они бывают неодинаковыми по росту, а то и полеглыми. Неспроста ведь конструкторы стали «загонять» в комбайн всю сжатую массу. Любой агрегат предназначен для уборки только сухого и чистого хлеба. Но отступать от этого правила приходится часто. Иногда виновата погода, но чаще причина в дефиците людей и техники, не позволяющем сжать зерновые, как только они созрели. Природа обычно выделяет неделю на уборку, и мы обязаны учитывать это. Стоят хорошие хлеба, можно пускать жатку, режущую в двух уровнях. Повалены дождем или бурей — придется работать обычному комбайну.

Но и машина Стукалова представляется полумерой. Ведь и при таком способе уборки нужно скосить и обмолотить хлеб все в тот же оптимальный срок. А нельзя ли найти еще какой-нибудь выход?

Почему в былые времена вязали сжатый хлеб в снопы да складывали в стог или скирды? Только ли от слабосилья людского, из-за отсутствия механизмов-помощников? Была в действиях крестьянина-земледельца веками выверенная мудрость.

Взять тот же сноп. Срезали серпом хлеб так, чтобы колос глядел вверх, чтобы зерно не осыпалось. Перехватывали солому ниже середины перевяслом. В этом месте диаметр снопа составлял 35— 40 см, чтобы был не слишком тяжел для человека. Стога из снопов вершили, будто шатер у церкви, чтобы не принимал внутрь дождя. Да еще покрывали сверху соломой или осокой. А вокруг стога выкапывали траншею, чтобы не подходила вода. Подстилающим слоем клали репейник, чтобы не завелись мыши. Главное, чего достигали при таком хранении, — хорошего каче

ства зерна. Природа мудрее всех нас. Она создала колос — лучшую кладовую для зерна. Каждое зернышко обернуто в нем двумя пленками: жесткой, колосовой, — снаружи и нежной, цветочной, — внутри. В Саратовской и Самарской губерниях хлеб в скирдах хранился порой до пяти лет. Зерно не осыпалось, не гнило, не прорастало.

К чему я клоню? Да к тому, что не отмахиваться нам нужно от крестьянского опыта, а приспосабливать вековую народную мудрость к особенностям нашего машинного века.

Для того чтобы сделать уборочный комплекс независимым от погоды, нужно думать о варианте былых снопов. Если снять хлеб в конце восковой спелости и оставить в колосьях, он «дойдет». От раздельной уборки, применяемой сейчас, такой способ будет принципиально отличаться. Скошенный в валки хлеб, если испортится погода, поднять трудно, очень трудно. Минувшее лето это показало. На моей Кубани валки переворачивали, чтобы просушить, вручную. А каково это на десятках тысяч гектаров!

Стерню при раздельной уборке оставляют больше 20 см — чтобы хлеб был подальше от земли. Соломы при этом теряем огромное количество. Но зерно всегда тянется к земле. А если тепло да дождичек, начинает прорастать в валках. Известны случаи, когда прорастание начинается даже на корню. Я сам наблюдал такую картину в Подмосковье: прорастала не-срезанная роэ&ь.

Пора нашим конструкторам создать машину, способную формировать из срезанного хлеба снопы. Это может быть не самоходное, что предпочтительнее, а прицепное устройство, работающее в агрегате с обычными тракторами. Наталкивает на такие мысли и еще одно обстоятельство.

Наши теперешние зерноуборочные комбайны работают от силы два месяца в году. Но хорошо известно, что чем дольше машина находится в бездействии, тем больше она портится. Самые же дорогие части комбайна — это силовая и ходовая.

Занимаясь со студентами, я всегда стараюсь внушить им, что не машин должно быть много в сельском хозяйстве, а разнообразных рабочих органов — к ограниченному количеству агрегатов. Трактор в этом смысле может служить хорошим примером. Он и пашет, и сеет, и уход за растениями обеспечивает, и корма заготавливает.

— Константин Александрович, каким же вам видится этот комбайн будущего?

31