Техника - молодёжи 1984-07, страница 62

Однажды...

Когда полезен 1жидкйй балласт»

Перед войной среди советских судостроителей было много споров о допустимости приема жидкого балласта на надводных кораблях для замещения израсходованного топлива. Сторонником этой идеи был известный специалист, академик Ю. Шиманский (1883—1962), а против выступал контр-адмирал В. Власов (1896—1959). И вот в 1940 году их обоих вызвали в Москву, где окн должны были изложить свои соображения членам правительства.

После доклада Шиманско-го выступил Власов с резкими возражениями против жидкого балласта, начался диспут, который разгорался с каждой минутой, и тогда председательствующий поспешил объявить перерыв на обед. За столом, предложив инженерам отве-да» лимонада, он шутливо спросил Власова:

— Ну а здесь вы, на

деюсь, не против «жидкого балласта»?

— Разумеется, не против, — рассмеялся Власов, и возникшая было напряженность сразу же разрядилась. После обеда совещание приобрело сугубо деловой характер, без излишней эмоциональной окраски.

Разница между «нами» и «ними»...

Во время знаменитого Швейцарского похода, когда А. В. Суворои (1730— 1800) был главнокомандующим объединенных русско-австрийских войск, союзники всячески уклонялись от выполнения своих обязательств, и основная тяжесть боевого марша выпала на долю наших солдат. После блистательного завершения этой труднейшей а истории войн кампании, австрийцы, желая показать, что, дескать, и «они пахали», вознамерились выпустить памятную медаль в честь героического похода. Узнав об этом, Суворов только и сказал:

— На одной стороне этой медали надо отчеканить российсиий герб с девизом «бог с нами». А на другой — австрийский герб с девизом «бог с ними»!

Кто есть кто

Не в фамилии дело!

О Жанне Антуанетте Пуассон (1721—1764) историки вспоминают до сих пор: было время, ногда она вершила политикой и финансами Франции. Несмотря на безграничную власть, Жанну тяготила неблагозвучность ее имени («пуассон» — по-французсии «рыба»), и она предпочла изменить его на мадам Помпадур («помпезная», «пышная»)...

После ее смерти прошло пятьдесят лет, и «рыбья» фамилия снова «вынырну-¹ ла» на поверхность французской истории. Прославил ее Симеон Деии Пуассон (1781 — 1840), сын про-гтого писаря и н» имеющий никакого отношения к фаворитке Людовика XV. В детстве его считали умственно отсталым, ко зато в Политехнической школе он неожиданно стал первым. На научной стезе он зарекомендовал себя ясным мышлением, умной речью, став в конце жизни даже пэром Франции.

Вклад Пуассона в историю оказался куда значительней, чем у однофамилицы. Именно он подсназал Френелю, что в центре тени должно быть светлое пятио, а в центре луча — темная сердцевина. Это позволило Френелю доказать на опыте свою до того спорную теорию дифракции света. Именно он узаконил право на жизнь магнитным экранам, известным еще Порте, и обратил внимание на металлы, способные заслонять потони электрического поля.

А главное, именно он оживил закон Кулока, который четверть века считался пустяком. Изящно обработав Кулонову формулу, Пуассон учел вытесне-

|ние зарядов на поверхность и смело провозгласил, что «электростатическое натяжение пропорционально густоте электрической атмосферы» (в современной интерпретации — какова по-

J^efyM Пуассон

Листая архивы

Чудеса взвешивания

Посетители выставки, проходившей в 1905 году в бельгийсиом городе Льеж, стали однажды свидетелями эксперимента, продемонстрировавшего удивительное совершенство техники взвешивания. В их присутствии на чувствительней

ших весах были взвешены поочередно две визитные карточки бельгийского ко

роля. На одной монарх написал заостренным карандашом свое имя — Леопольд — полностью, а на другой не дописал одну букву. Весы безошибочно обнаружили разницу в весе карточек, то есть взвесили букву «д». Спустя полвека в той же Бельгии были созданы весы, на которых можно было взвесить точку, сделанную над буквой «/» хорошо заточенным карандашом ' средней твердости. Чернильная точка оказалась в 10 раз тяжелее и взвешивалась без затруд-

Л. АЛЕКСАНДРОВ,

инженер "" ¹¹ ——

верхностная плотность заряда, такова и напряженность поля). Таи с его подачи в знаменательном 1812 году началась наука электростатика, разрозненные эмпирические сведения дополнились методом, позволяющим узнавать распределение зарядов На телах, а их полей в пространстве.

Пуассон интересовался многим: гравитацией, иа-пиллярностью, деформацией звучащих струн и упругих тел, распространением звука и света. Профессор мечтал, хотя и не успел довести работу до конца, математически описать все известные физические явления, число которых в те годы вдруг стало нарастать катастрофически.

Как ученый Пуассон шел вслед за Лапласом, время от времени с ним конкурируя. Скажем, Лаплас дал знаменитое уравнение для потенциала, а через 20 лет Пуассон обобщил его с пустого пространства на занятое телами. Лаплас предложил теорию волосности, а Пуассон позднее сделал более глубокий анализ, установив, что причиной упругости жидкости на поверхности обязано служить ее натяжение за сч«т роста плотности... Но, увы, вклад Пуассона так и остался лишь дополнением (?) к разработкам лидера.

И тем не менее Пуассон не роптал на несправедливость судьбы. Вот сколь объективно говорил он в некрологе на смерть Лапласа, проводя параллель между его творчеством и трудами Лагранжа: «В рассматривавшихся проблемах Лагранж по большей части видел лишь математическую сторону дела, поэтому он придавал большое значение элегантности формул и обобщенности метопов. Для Лапласа, наоборот, математический анализ был орудием, которое он приспособлял к самым разнообразным задачам, но всегда подчиняя данный специальный метод сущности вопроса. Быть может, потомство скажет, что один был великим геометром, а второй — великим философом, который стремился познать природу, заставляя служить ей высокую математику».

В. ОКОЛОТИН, кандидат технических наук