Техника - молодёжи 1984-12, страница 60

буется регенерация, ренессанс. Ча! Есть ренессанс! Ьсть возрождение из старости! Тогда, на закате второго и заре третьего тысячелетия, он одним из первых испытал на себе собственное открытие, разработанное и отшлифованное его коллективом. Разве не были те изматывающие дни, месяцы и гоаы счастливыми? Они были счастливы, когда заставили onvx >лен, клетки наконец подчиниться воле разума. Р гости го пре дела плотина прорвалась, и потек веселья выплеснулся в окна, в квартиры. Безум твова.ш репортеры., восторженные добровольны желали стать первыми бессмертными людьми... Теперь огг успел!

Сын снова стал юношей и .улетел к звездам. Перед стартом они виделись мельком. «Кок живешь, отец?» «Л ты как?» Вот почти и все. что , ни сказали друг другу перед последним «прощай'» Пл этого полета сын не вернулся. В нем жило нечто о г отца полное игнорирование времени во имя дел. Сын пр >скочил спой Рубикон, не заметив кризиса. Р^ .тсьнс запоздал. Еще одна потеря, разорвана еше одна нить. связывающая Мирвлади с прошлым. Друг кос метчик Влоич,

привез для него старую фотп ^ H i пей мальчик, женщина и мужчина. Влоич .ил. , ■ Фотография всюду была с сыном. Но сын гго:лб. Ci. .дня ему исполнилось бы четыреста пятьдесят п^ !

Генерь, когда завершено г. звгго ю жизни, Мирвлади чаще, чем прежде, ■ i тираниями о том, чего никто не знает и ж ш», кроме нею. Все предыдущее представляло собой пнк\ : временем в лихорадочной круговерти работы. И г >т он словно бы споткнулся на бегу. Эти несколько ('пен лет пролегли через геронтологичеекчй центе Он не был ханжой, но его сердце оставалосг пш i,v, i еи«> тая гундра.

Он не мог найти ггрмд л . Ему порой каза

лось, что жизненный кредит о стремлений исчерпан, и будущее иногда лредстач.гялоо серым н будничности работы, которую теперь на его месте мог делать любой специалист геронтологического профиля. Значит, он должен нисходить до сре гнего уровггя? «Неужели ты исчерпал себя? Ты не может; быть средним! Нет!» Он продолжал стоять на террас ■ пцепившись обеими руками в перила ограждения. Вето, беззаботно плескал в лицо прохлацой и терялся гл го за спиной. Всегда спокойный и внешне даже медлительный, Мирвлади сохранил юношескую взрывчатость и увлеченность, если дело касалось чего-либо неординарного. За спои без ма-

лот о неотьсот лет он научился управлять собой твердо я прожорливо. Опыт, который он накопил за это врем>г, был под стать целому архиву, помноженному на дея тельное гь исследовательского института, В одной голове опьи поколений — и не книжный, а личный. Ему ли волноваться гак? Мысли метались, как клочья рваных облаков. Спокойствия не было. Главное сделано и от гано людям. Остается пользоваться плодами свершен цого? Еще его, еще пятьсот лет... Что же ему нужно от жизни? Каков смысл? Он не знал, как ответить самому себе на этот вопрос. Сыну хватило его короткой жизни. Может, огг рросто гге захотел замечать кризиса? А Вло ич? Он старше сына, но ему мало его четырехсот вось ми.десяти двух лет Почему? Философия жизни. Извечный вопрос: что гальгое и как дальше? Все эти сотни лет он з теп, . на Земле. Многие другие там... где понятие «жить» не укладывается в земные рамки. «Жить» — там означает делать, познавать... сотнями лет. Иные категории мышления... Мирвлади не вспоминал, что елоьеческая сущность заключена в ненасытной потребности познания, способной стать вечным двигателем в каждом возрасте, в любом состоянии, даже перед вступлением в ничто. Только отчаяние одиночества. тоска, безысходность страданий может зародить искреннее стремление к самоотрицанию, к смерти как избавлению. Встряхнись: разве это торжествует отчаяние? Не стало сына, но есть его друг, Влоич. В ничто ушла жена. Но разве он навсегда огражден от любви? Не дошли многие мальчишки. Зато долго живут теперь оставшиеся друзья. Время, столетия выравнивают возраст поколений. Деятельность людей не ограничивается более земными пределами. Он еще не понимал, что .в конце концов победу над его мыслимом одержит погреб ность лознаиать, любить и жить. Он же здоров, как всегда, молод Он должен почувствовать ост.роту жизни Тогда она приобретает смысл, когда яблоко познания на ветви человеческого дерева вновь будет наливаться живительными соками. Тяжесть памяти облег чалась. Вернулась мысль: подаренное людям долголетие уничтожило главное — страх перед смертью. С ретгес сансом воля человека стала раскованной, расширились границы того, что не достигалось прежде.

Скулы подобрались, стали резкими. Взгляд приобретал прежнюю решимость Но там, в груди, под старой фотографией, по-прежнему холодила тупая боль, так и не дававшая полного успокоении.

НЕ ЖАЛЕЮ, ЧТО ВЫБРАЛ ФИЗИКУ

Фрагменты из беседы сотрудника польского журнала «Фантастика» М. НАТОВСКОГО с Я. ЗАЙДЕЛЕМ

— На протяжении многих лет ты занимаешься одним и тем же — радиологической защитой. Признайся: ты обратился к литературе, по тому что наука тебе надоела?

Почему же одним и тем же? Правда, о современной науке у некоторых превратное представление.. Невозможно знать все в области, скажем, ядерной физики, молекулярной биологии или той же радиологической защиты. Человек обычно работает над какой-го узкой проблемой - исследует, например, поведение выходящего из трубы загрязненного воздуха и распространение его в атмосфере. Руководи гели же научных коллективов, со своей стороны, не разбираются во всех тонкостях...

— Я слышал такое высказывание: «Современная наука даже нетворческому человеку позволяет заниматься творческой деятельностью».

— Верно. Чтобы обслуживать отведенный тебе участок, не нужно быть гги изобретателем, ни мыслителем.

— Почему же ты полностью не порвал с наукой, не перешел в литературу целиком? Почему по-прежнему сидишь на двух стульях?

— Есть две причины. Во-первых, я пошел в физику по призванию — я ее действительно люблю. Во-вторых, мне вообще трудно расставаться с чем бы то ни было: с работой, с людьми, к которым привык, со средой, которую понимаю... Я не жалею и никогда не жалел, что выбрал физику. Университет научил меня точному мышлению, чего наверняка не получилось бы, учись я гуманитарным наукам. Такие предметы, как математику, химию, астрономию, невозможно изучить самостоятельно — в противном случае получаются дилетанты типа Дёникена. А гуманитарные дисциплины — гиожно.

— Точные науки влияют и на твое творчество. В нескольких рассказах,

56