Техника - молодёжи 1989-05, страница 44

потенциальных физических или математических моделей. Примером здесь служат телепатические явления. В моей книге «Теория биологической информации», изданной в 1981 году в Москве и только что вышедшей в США. мне удалось обосновать внутренне непротиворечивую физическую теорию. Соответствующие математические соотношения и количественные оценки, приведенные в ней, согласуются с наблюдаемыми явлениями телепатии. Однако на этом уровне ни реального физического эксперимента, ни реальной физической модели, которая соответствовала бы этому парапсихологическому феномену, пока создать не удалось. Одна из причин — нет соответствующих приборов.

Я не философ, но тем не менее здесь, в окружении профессоров философии, я все-таки рискну предпринять выход на границу философии и физики. Чтобы поговорить о третьем уровне, который я называю психологическим.

Свою позицию я обосновываю так: в наших взаимоотношениях с окружающей действительностью существует ряд взаимодействий, которые принципиально не сводятся к физическим. Здесь бессмысленно искать какие-либо физические аналогии и корреляции. Ведь речь идет об интуиции, образном восприятии и о том, что скорее всего относится к сфере искусства. К этой категории парапсихологических феноменов принадлежит, например, дальновидение.

Если встать на такую точку зрения, то, во-первых, ряд явлений окружающего нас мира принципиально несводим к физическим. (Или: к материальным?..) Впрочем, это дело философов — заниматься конкретизацией и детализацией. Второй принципиальный момент связан с методологией изучения парапсихологии. Представителям естественных наук, как известно, присущи скепсис, изначальное сомнение. Поскольку в области парапсихологии естественников работало больше, чем гуманитариев, то первые, изучавшие проблемы парапсихологии, привнесли своих профессиональных навыков больше, чем вторые. Начиная с сомнений.

Так вот, я убежден: при изучении парапсихологических феноменов надо исходить из иных принципов. Надо встать на позицию доверия, если не веры... Как это ни парадоксально звучит в научном кругу.

Вот эти два момента 1. Несводимость загадочных феноменов психики к физическим (а может быть, и к материальным) аспектам и 2. Презумпция доверия (и даже, я бы сказал, веры) — эти два момента достойны внимания философов, если они хотят включить в свою сферу исследований проблемы парапсихологии. Это поможет по-новому высветить ряд вопросов, существенных для гуманитарной сферы нашего существования, и даже отчасти компенсирует технократический перекос всей нашей жизни.

Отмечу, что элементы парапсихологи-

ческого плана незримо присутствуют и в коммуникационных отношениях людей. Возьмите, скажем, делового человека, который в конфликтной ситуации способен бесконфликтно уладить многие служебные проблемы. Я не говорю о феномене контакта талантливого музыканта и внимающей ему аудитории — вряд ли это взаимодействие можно исчерпывающе описать физическими и математическими формулами. Ведь не только длительность, частота, а также громкость звука определяют эмоциональный эффект воздействия исполнителя на слушателей. Осмысливая пара-психологические феномены, мы приходим к мысли, что существует проблема не «человек и космос», а «человек в космосе», то есть когда человек является элементом космоса.

+ Б. В. РАУШЕНБАХ: «ЧУДЕСА НАДО ИЗУЧАТЬ, А НЕ ОПРОВЕРГАТЬ

С ХОДУ!»

Соотношение науки и чуда — вечная проблема. Свыше тысячи лет назад она была блестяще разрешена блаженным Августином. Я с ним полностью согласен. В его формулировке — что есть чудо и наука и как они друг с другом связаны?— утверждается: чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат лишь нашим представлениям о законах природы. Точнее сказать невозможно. Если какое-то чудо и противоречит нашим представлениям о законах природы, то это еще не значит, что оно противоречит самим законам природы Ведь мы очень ограниченно их знаем. К сожалению, метод отрицания с ходу, чрезвычайно опасный для настоящей науки, весьма распространен. В печати даже появлялись статьи о том, как, по каким признакам можно отличить заведомо антинаучные теории, взгляды от научных. Подобная «предусмотрительность» наносит вред науке.

Я знаю академиков, которые говорят: «Телекинез я и смотреть не буду, этого не может быть», а потом обвиняют Кулагину, что она веревочки и ниточки какие-то подвязывает к передвигаемым предметам Это совершенно ненаучный, с моей точки зрения, подход. Если чудо зафиксировано, значит, надо его изучать, а не говорить «этого не может быть». Я не беру, разумеется, случай жульничества.

Мне кажется, что отрицание чудес с ходу — есть теоретическая трусость и больше ничего. Теоретический трус, боящийся что-то нарушить в привитых ему с университета Представлениях, никогда еще ничего серьезного в науке не сделал.

Возьмем феномен «летающих тарелок». (Я не рассматриваю те случаи, когда доказывается, что это — оптические явления в атмосфере.) Их можно изучать по-разному: с точки зрения физики, с точки зрения мистики. Приведу разговор с одним моим покойным другом, прекрасным специалистом, вместе

со мной работавшим у Королева. «А знаете,— однажды говорит мне он,— я уже несколько раз видел летающие тарелки». И рассказал, как они устроены, где садились и прочее. И был у него даже момент, когда оказалось возможным поставить чистый эксперимент.

Он шел к гаражу через лужок. Вдруг видит — садится тарелка. Причем так, что одно дерево ее закрывает, а оиа сама закрывает другое. То есть можно составить словесный портрет места посадки. Рядом с ним шел взрослый сын, студент.

«Между двумя березами — ты видишь тарелку?» — спрашивает он сына. «Ничего не вижу!» — отвечает тот. «А я вижу!» Стояли и спорили. Потом стали подходить к «тарелке», а она поднялась и улетела. Сын так и не видел ничего Отец видел все. Спрашивается: нужно изучать подобное или не нужно? Нельзя просто говорить: «летающих тарелок» нет! Нельзя и отрицать с ходу. Правда, когда я спросил: «Вы посмотрели, там трава хотя бы была примята?», он хлопнул себя по лбу. «Ой, господи, я и не догадался!»

Можно сказать и так: видят дос-

ХРОНИКА ОТКРЫТИЙ И ЗАБЛУЖДЕНИЙ

II в. В «папирусе гностиков» описываются приемы гипнотизирования, известные еще жрецам Египта и Греции. Ответы погруженного в гипнотический сон толковались как божественные пророчества. К средним векам приемы первого периода истории гипнотизма были забыты.

1521 г. Швейцарский врач Т. Пврацельс, этот первый, по словам Герцена, профессор химии от сотворения мира, исследует целебные свойства магнита. «Он излечивает истечения из глаз, ушей, носа и из наружных покровов Так же врачуются раскрытые раны на бедрах, фистулы, рак, истечения крови у женщин. Кроме того, магнит оттягивает грыжу и исцеляет переломы, он вытягивает желтуху, оттягивает водянку, как я неоднократно убедился на практике; но нет нужды разжевывать все это невеждам»,— писал Пара-цельс.

1608 г. Ученики и последователи Пара-цельса У. Гельмонт и Р. Флюд утверждают, что человек может оказывать влияние на организм и психику посредством таинственной «жизненной силы», истекающей якобы из рук, глаз и других органов тела. Влияние флюида на живое, по их мнению, сродни с действием магнита. Впоследствии «флюид» был переименован в «животный магнетизм», а лиц, передающих пациентам целительный магнетизм, назвали магнетизерами.

1646 г. «Чудесным экспериментом» немецкого ученого А. Кирхера положено начало учению «животного магнетизма». Суть эксперимента: крепко взяв курицу в руки, Кирхер осторожно придавливал ее голову к полу, отчего через некоторое время курица приходила в состояние расслабления и неподвижности. Из этого подобия глубокого сна ее выводили резким толчком или громким звуком.

1775 г. Венский врач Ф. А. Месмер впервые сформулировал концепцию «животного магнетизма» и применил его на прак-

42