Техника - молодёжи 1989-11, страница 27

ложность — наличие границ у феномена. Безграничны разве что вопросы к нему...

— Делались ли соревнования между исполнителями психологических опытов? — спрашиваю я.

— Занятный случай произошел со мной на 6-м всесоюзном съезде Общества психологов СССР, настоящая дуэль,— улыбается Альберт Игнатен ко.— Это было в 1983 году. Представьте — торжественная обстановка, переполненный зал МГУ. Я демонстрирую участникам съезда галлюцинацию с вырастающей выше потолка розой. Вдруг на сцену выскакивает человек, выхватывает у меня микрофон и выкрикивает, что он тоже умеет такое, что он даже готов доказать это. И тут же, не обращая ни на что внимания, позабыв о такте и этике, не позволяющим прерывать выступающего, он сориентировался на одну из девушек, находящих ся на сцене, и стал командовать ей ид ти вперед. К нему. А я к тому времени отошел назад, выделил ей в затылок мощный энергетический пучок, и она пошла назад — в мою сторону. Тот продолжает командовать — вперед и вперед. А она движется назад. Он растерялся, покраснел — явный конфуз. Бросился в зал, сел на место. Потом встал и ушел Оказалось, что это был гипнотизер.

— Каковы практические применения суггестии? — задумчиво спрашивает Игнатенко.- В 1981 году я работал со сборной СССР по академической гребле — снимал у спортсменов предстартовое волнение. С одним из гребцов перед заплывом случился разрыв связок. Я поработал с ним 7—8 минут и убрал болевые ощущения. Он пошел на заплыв и стал чемпионом. Другой случай — одна из наших спортсменок регулярно занимала вторые места, вслед за сопер ницей из ГДР, и у нее образовался стойкий «рефлекс призера». Я провел с ней несколько сеансов — в течение 4 дней по 10 минут,— и она заняла первое место. Был также случай с борцом классического стиля — он повредил связки на левой руке. Я дал ему в руку сильный энергетический импульс. Он пошел бороться и выиграл все схватки.

«Наиболее характерной чертой развития гипносуггестивиых методов терапии и профилактики на сегодняшний день является поиск более широких возмож ностей их применения,— пишет Л. П. Гримак.— С этой целью апробируются и внедряются в психотерапевтическую практику комплексные методы, включающие гипноз в сочетании с другими видами воздействий».

— Чему обязан «феномен Игнатенко» — наследственности или долгому упорному труду'

— Одно не исключает другого,— отвечает Альберт Венедиктович.— Я заметил свои способности еще в детстве, а в 12 лет уже умел усыплять. А однажды, сидя в кино с моим приятелем Сережей, на год моложе меня, я дал ему мысленный приказ «Спать! Вода в за

ле!», и он в темноте, отключившись от экранного зрелища, быстро взобрался на стул. Гены? Возможно. Во всяком случае, прабабка умела лечить от укусов змей нашептыванием. Мать, педагог по профессии, отличалась необычайной чувствительностью — она через сон могла получать информацию обо мне. Например, когда я учился в институте и жнл только на стипендию, а ее не всегда хватало, то почтовые переводы от матери приходили именно тогда, когда в моем кармане оставалось буквально несколько копеек, и это происходило без всяких письменных или телефонных просьб с моей стороны. Я уж не упоминаю, что нас разделяли многие и многие километры. Учителя у меня не было, и я об этом очень жалею. Лишь в зрелые годы довелось встретиться с кандидатом психологических наук Артуром Владимировичем Жажковым, и он организовал во мне то, что было заложено природой, сумел грамотно трактовать эти необычные вещи, за что я искренне благодарен ему...

— Но это скорее наследственность. А где же труд?

— Труд — в экспериментировании, в осмыслении результатов, и снова — в экспериментировании. Я осваиваю неведомое. Идет процесс.

— Мне приходилось слышать, что даже бездарный человек, обратившись к Космосу, может получить все интересующие его знания. Художник - - понятно, он живет в мире образов, и ему часто достаточно одного лишь вдохновения. Но знание... Что вы думаете об этом?

— Отвечу примером. Проблема омоложения организма интересует сейчас многих, в том числе и меня. Так вот — я научился откручивать назад большие биологические часы своего организма; перед моими глазами даже иногда мелькают уходящие годы цифры: 40, 39, 38, ...— словно счетчик такси. А когда-то я не знал, что это такое, биологические часы. Не знал — и запросил Космос.

— То есть?

.— Задал вопрос из себя, всем своим существом. Настроившись. При этом я был уверен — ответ обязательно придет; но когда и в какой форме — не знал. Запаздывание вообще различно, однако больше недели никогда не случалось. И вот на второй день в моем воображении возник луч, исходящий откуда-то сверху. Огненная стрела указала мне в область гипоталамуса. А вечером прихожу в гости к своему другу, к Славе Сафронову, и он мне протягивает книгу: «Смотри, что я тебе приготовил». (Речь идет о книге В. М. Ди-льмана «Большие биологические часы». М., «Знание», 1982,—А. К.) «Спасибо,— отвечаю,—я ждал ее». Слава даже не удивился, не спросил, почему ждал. Он просто кивнул и, улыбнувшись, произнес: «Я понимаю». Везение? Я не хочу называть это счастливой случайностью или совпадением. Просто результат конкретной работы.

— Выступая по Центральному теле

видению, вы говорили об опыте по разгону умственным усилием облаков...

— Да. Об этом писалось в прессе например, в статье московской журналистки Стеллы Ямонт. А скоро выйдет лента, снятая на Киевской студии телевизионных фильмов. Там также есть этот эпизод.

Игнатенко замолкает. Под потолком бесшумно крутится вентилятор За окном — огромная крона раскидистого дерева Молчу и я, размышляя об одном из самых загадочных феноменов на свете — о тайнах человеческой психики. Через полуоткрытую гостиничную дверь виден край светящегося экрана телевизора, а несколько ближе — затылки зрителей над спинками стульев. Идет «Застава Ильича» — давний фильм Марлена Хуциева, ныне обретший вторую жизнь. И слышен диалог:

— И тогда я спрошу тебя — где ты пропадал столько времени?

— А ты где пропадала?

— Ну, какая разница? Главное, что мы нашлись.

Лнцо Игнатенко светлеет. Он что-то припоминает. Потом разворачивается ко мне:

— Слышали? А ведь такое было и со мной. Случайность, но я ее почувствовал Началось с незадачи. «Горела» моя концертная программа вот вот нуж но было выезжать на гастроли, а ассистентки нет Хорошая ассистентка — большой дефицит, особенно в нашем деликатном деле,— здесь подойдет не любая. А уже график выступлений составлен, уже пора собирать чемоданы. Цейтнот. Как быть? Виктор, мой приятель, предложил: «Давай махнем на моей машине, подберем кого-нибудь из участниц художественной самодеятельности» Поехали. Побывали в шести или семи Домах культуры — ничего подходящего Уже решили возвращаться. Едем, а за окнами машины проплывает здание еще одного Дома культуры «А ну его»,— в сердцах произносит Виктор, и мы проезжаем мимо, и дом, поблескивая огнями, остается где-то позади. Вдруг у меня внутри что-то дрогнуло. «Подожди,— говорю я.— Давай вернемся». Виктор взглянул на меня, потом посмотрел вперед на дорогу и, ни слова не говоря, круто вывернул руль. И вот мы сидим в кабинете директора, объясняем, что я артист филармонии, что готовлюсь в поездку, и нет ли у них... В этот момент входит она. Анжела. Директор поднялся, представил нас, мы обменялись несколькими фразами. Сколько мы разговаривали? От силы минуты две-три, всего ничего, песчинка в вечности, а я уже точно знал: передо мной — она. Та, которую я искал. И не для сцены — для жизни Так наши пути пересеклись. Судьба? Я благодарен ей. Сейчас Анжела — моя жена, и у нас растет сынишка — Антон. Я счастлив...

— Сейчас готовлю новую программу,— отвечает Игнатенко на вопрос о будущих планах.— Мечтаю создать

25