Техника - молодёжи 1990-06, страница 61

Руки тянулись откуда-то снизу, причем были с маникюром. Вопль тоже явно был дамский.

Женщина на десантном корабле — дело, конечно, нередкое. Есть женщины-хроноразведчики, есть врачи. Но они путешествуют в пассажирских каютах. Там, где вторые сутки идет большая игра десанта, женщине делать нечего. А женщина в штурманской рубке — это вообще нонсенс, это привидение! Если у штурмана в рубке появилась бы женщина, он бы навеки остался заикой. И если она вылезает оттуда, да еще ползком, то, позвольте, где же штурман???

Вопль повторился.

Реакция у десантников нормальная. Еще не подведя теоретическую базу под это недоразумение, несколько человек бросились к дверям, втянули женщину и поставили ее на ноги.

Женщина онемела от потрясения. Она молча обводила взглядом кают-компанию и озадаченные лица десантников. Наконец она увидела, кого искала, и голос у нее прорезался.

— Боцман! Боцман Гангрена! — воскликнула женщина.

— Святая дева!..— прошелестело в толпе десантников.

Боцман нерешительно шагнул к женщине. Тут она несколько усомнилась и стала недоверчиво разглядывать его круглую физиономию.

Вместо веерообразной и роскошной бороды на боцмане росла молодая сантиметровая щетина. Правда, тоже рыжая.

— Это вы, боцман?..

— Ну, я...— на всякий случай попятившись, сознался боцман.

— Что вы сделали с моей дверью? — быстро спросила женщина, и дальше вопросы так и посыпались: — Что вы вставили в замок? У меня сын пропал — куда он мог попасть через эту вашу дверь? Почему она сломалась? Где мой сын?..

— Погодите, мадам,— галантно сказал высокий мореход, и Ксения узнала в нем предводителя головорезов. Правда, тогда он был буен и весел, а теперь полон внутреннего достоинства, но мягкий, доброжелательный голос он изменить не мог и не пытался.— Мы, простите, ничего не поняли. Какая дверь, какой замок?

— Послушайте... простите, как вас зовут?..— начала было Ксения.

— Лоцман Бром! — с удовольствием отрапортовал боцман Гангрена.

— Можно и так,— согласился остроносый, бросив на боцмана многообещающий взгляд.— Так я вас слушаю, слушаю...

— Помните, лестница? Вы гнались вот за ним, помните? Он пропал, помните? Вы у меня спрашивали, куда он побежал, помните?

— Помнить-то помню.— И лоцман Бром кратко объяснил ситуацию двум десантникам, в то время как прочие, явно участники той недавней погони за боцманом Гангреной, повалились на низкие диваны и кисли со смеху.— Вас, ребята, еще не было, когда наш боцман проиграл в лото бороду и не придумал ничего лучше, как спасаться в хронокамере. Поймали мы его в пятнадцатом веке, в тибетском монастыре. Там же и побрили.

Боцман мрачно отвернулся.

— Побрить-то побрили,— продолжал лоцман,— но он, оказывается, по дороге успел связаться с женщиной. Уму непостижимо, как мало на это, оказывается, нужно времени... Боцман Гангрена! Что такое вы сделали этой женщине? Отвечайте!

— Ничего особенного, экран в замок вмонтировал,— проворчал боцман.

— Экран телепортации???

— Его самого...

Несколько человек присвистнули.

— Ну теперь, по крайней мере, ясно, как вы сюда попали, мадам,-г- обратился лоцман к ошалевшей Ксении.— Ясно в принципе. Фактически же этого быть не могло. Те экраны, которые хранились у боцмана, а он за разбазаривание судового имущества еще будет отвечать где следует,

маломощные. Радиус действия — километра три, не больше. А вы оказались... я даже объяснить вам не могу, где вы оказались, мадам! Вы ведь не физик-теоретик? Нет?

— Отдайте мне сына,— глухо сказала Ксения.— Он вышел через этот ваш экран и пропал.

— Хорошо, сейчас мы с вами во всем разберемся,— лоцман ласково обнял Ксению за плечи,— и мы немедленно вам поможем. Ваш экранчик скорее всего не выдержал нагрузки и сгорел. Но у нас есть большой экран, довольно сильный. Вы ведь догадались, как им пользуются, правда? И что-то рассказали сыну?

— Что же я, совсем с ума сошла?! — возмутилась Ксения.

— Но в какой-то форме он все же получил информацию,— спокойно возразил лоцман Бром.— И получил ее от вас. Больше ни от кого не мог, понимаете?

Путаясь, сбиваясь, нервничая, Ксения рассказала про фею Дверинду.

Десантники зашумели. Мысль о том, что мальчик, невзирая на маломощность экрана, угодил куда-то в дебри мировой истории, осенила их всех одновременно. И всем эта мысль понравилась — уж тут-то они могли помочь вполне профессионально.

— Надо связаться с художниками по костюмам! Это же позднее средневековье, последние крестовые походы!

— Высокие колпаки бабы носили в Столетнюю войну, балда! Я был при Креси и Азенкуре, я точно помню!

— Раздвоенные такие колпачки с вуалью и пояс под самой грудью они носили! Я тоже был при Креси, а потом при королевском дворе, когда Бодрикур привез туда Жанну д'Арк!

— Потише, пожалуйста,— попросил лоцман.— В этом нет надобности. Мы поступим проще.

Он повернулся к Ксении.

— Пойдем. Я думаю, капитан пустит вас к экрану. Случай исключительный... И вы возьмете за ориентир сына.

— Уже пробовала, не получилось...

— Получится. Экран мощный, он хронокамеры обслуживает.

Когда капитан самолично отвел Ксению в переходную камеру, где стоял блок с экраном, она растерялась. Перед ней была дверь, за которой, несомненно, ждал Мишка, сзади стояли боцман Гангрена, лоцман Бром, прочие десантники, а она взялась за черную отполированную ручку серебряной двери и застыла в нерешительности. Лоцман положил ей руку на плечо и осторожно подтолкнул вперед.

Ксения увидела лицо сына и толкнула дверь.

Сына не было. Было вот что.

Перламутровая какая-то трава с черными прожилками. Из травы — кусты с голубоватыми листьями и мелкими черными ягодами. За кустами—деревья в синей пушистой листве. И бледно-фиолетовое небо.

Ксения шагнула туда, в траву. И тут ветви куста шевельнулись и сложились в силуэт высокой стройной женщины. Еще мгновение — и силуэт заполнился деталями — поясом под грудью, каймой по подолу. И наконец, возникло лицо — по земным понятиям, смертельно бледное, даже прозрачное, но фантастически красивое.

Это строгое лицо неподвижностью своей испугало Ксению. Она едва шевельнула рукой, готовясь протянуть эту руку к незнакомке, и тут женщина едва заметно покачала головой,

Ксения приоткрыла было рот, чтобы позвать сына, но тут уже незнакомка протянула руку к ней — ладонью вперед, отталкивая.

Прикосновения Ксения не ощутила, но волна неземного воздуха, пронизанного искрами, пошла от руки и вынесла Ксению в переходную камеру

Дверь захлопнулась.

Ксения закрыла лицо руками.

Боцман Гангрена, чья совесть в этом деле была нечиста, подошел к ней и, набычившись, встал рядом.

— Ты, это... плакать-то зачем?.— Боцман шумно вздохнул.— Дура ты, дура... Найдется мальчишка, не реви. Не реви, слышишь?

59