Техника - молодёжи 1991-10, страница 9

Казалось бы, велика ли в том беда? Наука предоставляет нам достоверные знания, проверенные и доказанные, подтвержденные авторитетом не личностей, а фактов, экспериментов. Если уж не верить объективным научным данным, то что же остается тогда незыблемого, надежного в нашем духовном мире?

Спору нет, наука заслуживает уважения и доверия. Однако и она, как всякое создание ума человеческого, имеет свои ограничения и недостатки. Вот этого и не следовало бы забывать.

Поучительно, что некоторые сомнительные теории принимает на веру и Айзек Азимов. Так, он пишет: «И лишь около 600 миллионов лет назад появились многочисленные организмы приличных размеров— ...обладавшие сложной внутренней структурой». Хотя уже известно (см., например, «ТМ» № 5 за 1988 г.), что многоклеточные организмы сформировались более миллиардолетия назад, в вендском периоде.

Или другой пример. В Библии упомянуты гиганты, некогда населявшие Землю. По Азимову, в согласии с наукой можно считать подобными исполинами либо динозавров (автор неточно указывает их возраст), либо гигантских млекопитающих. Но ведь сказано в Священном Писании о людях-испо-линах, которые «стали входить к дочерям человеческим». Какие уж тут динозавры! Почему бы не вспомнить о великанах гоминидах — гигантопите-ках, скажем? Они существовали сравнительно недавно, В этом случае Библия оказалась ближе к научной истине, чем ученый.

Сообщая добиблейский вариант легенды о всемирном потопе, Азимов убедительно доказывает, что глобальной катастрофы не было и быть не могло. Что верно — то верно. А чем был вызван потоп в Двуречье? Ученый не рассматривает этот вопрос, но уверяет, что авторы легенды безо всякого основания взвалили «вину за все естественные катастрофы на человека» только для того, чтобы реабилитировать Всевышнего.

Как ни странно, но и четко выверенный научный анализ доказывает свое творческое бессилие, в то время как авторы библейской легенды демонстрируют свою удивительную проницательность или, на худой конец,— интуитивное прозрение. Не вдаваясь в детали (кстати, интересные и поучительные), надо заметить, что на земном шаре во многих регионах независимо возникла легенда о потопе. В этом смысле потоп допустимо считать всемирным, хотя и не столь грандиозным, свершившимся разом, как сказано в некоторых версиях этой легенды. А человек, как выясняется, мог своими действиями спровоцировать буйство природной стихии.

Освоение крупных плодородных до

лин шло с предгорий. Когда там были уничтожены крупные лесные массивы и распаханы обширные территории, резко активизировался поверхностный сток. В результате даже после заурядных циклонов возникали бурные паводки. А когда разразились мощные ливни —на несколько дней,— то последствия были ужасающими.

Между прочим, нечто подобное происходило в ряде районов Земли за последние столетия. В нынешнем году, например, чудовищный потоп в Бангладеш погубил более 100 тыс. человек. Очень вероятно, что и в этом случае разгул природной стихии значительно усугубился необдуманными действиями человека, преобразившего естественные ландшафты в сельскохозяйственные угодья и опусты-ненные территории.

Выходит, миф о всемирном потопе наводит нас на интересные, неожиданные и плодотворные проблемы, а научное «развенчание» мифа сужает наш умственный кругозор. Невольно припоминается, что и в истории геологии сказание о потопе сыграло положительную роль, стимулируя поиски следов этого явления в характерных особенностях рельефа (геоморфология), составе и последовательности осадконакопления (литология, стратиграфия). Правда, увлечение «пото-пизмом» (нептунизмом) одно время сдерживало научную мысль. Но ведь это относится и к «антипотопизму» (плутонизму), столь же яростно отстаивавшему свою позицию. Кстати, по замечанию В.И.Вернадского, нептунизм оказался более плодотворен, ибо подчеркивал огромное значение в геологических процессах природных вод, солнечной энергии, живых организмов. А еще, как можно теперь добавить, — и деятельности человека.

Какой же напрашивается общий вывод? У^с не следует ли вместо научных изысканий заниматься толкованием легенд и мифов, находя в них потаенную мудрость?

Это было бы движением вспять, деградацией духовной культуры. Разумнее другое: не противопоставлять науку другим формам познания. А если все-таки возникают объективные противоречия между ними, не следует торопливо и безоглядно отстаивать научные позиции. Разгромить их не способны религиозные мифы. Однако очень невредно внимательно прислушиваться к древней мудрости, запечатленной в преданиях старины. Опыт человечества — ценнейшее, достояние. Надо уметь им пользоваться.

Проницательный читатель волен возразить: рекомендация хороша, но как все-таки быть в тех случаях, когда научная теория резко противоречит религиозным ияц философским учениям? К примеру, о первых секундах существования нашей Вселенной по

сле «большого взрыва» написаны основательные научные труды, на которые и ссылается Айзек Азимов. Разве лучше, если бы он удовлетворился пересказом и толкованием библейского текста?

Нет, конечно. Долг ученого —пробивать путь к истине методами науки, оставив богословам трактовку Священного Писания. Вот только при этом надо бы избегать веры в научные теории. Какими бы убедительными ни казались они в данный момент, никто толком не знает, насколько они соответствуют действительности, что произойдет с ними в дальнейшем. А потому задача ученого, популяризатора науки — попытаться заглянуть за горизонт современных знаний, предполагая новые неведомые области —тот самый океан незнания, величие которого ощущали все выдающиеся исследователи природы.

Да и вообще, претензии на достоверное знание того, что было в начале мира, выглядят, пожалуй, чем-то похожим на религиозный предрассудок. Сразу же возникает вопрос: а что могло быть, с научных позиций, до начала? Высшие религии отвечают: был Бог и нечто недоступное ограниченному разуму человека. В этом изначально присутствует категория незнания. Отказываясь от нее, ученый невольно претендует на роль всемогущего Бога. Как будто с этого момента наука превращается в окаменелость, а ее текущие (порой —мимолетные) теории обретают статус вечных истин.

Вот и Айзек Азимов развертывает панораму «одновариантной Вселенной», построенной на основе современных научных данных — и не всех, конечно, а лишь известных данному конкретному ученому. Возникает скучный образ схематизированного мира, жить в котором, признаться, неинтересно. Хочется верить, что возможны иные варианты строения и развития мироздания (еще бы понять, что означает развитие для всего сущего, чем оно движется, за счет чего осуществляется, почему в ней разум наш усматривает высокую гармонию?).

Мы сейчас не станем рассуждать, что же можно противопоставить общепризнанному, на нашем уровне развития науки, варианту сотворения мира. Да и было ли сотворение вообще? И допустимо ли предполагать «одновариантную» Вселенную, как бы намертво заточенную за прочной решеткой теоретических схем?

...Вера в науку опасна. Она может подавлять любознательность и подрезать крылья фантазии. Тогда беднеют теории, гаснут творческие порывы. И становится скучно жить в схематизированном мире.

7