Техника - молодёжи 1991-10, страница 8

Книжная орбита

Рудольф БАЛАНДИН

От веры в Бога — к вере в науку

(Айзек Азимов, «В начале». М., Политиздат, 1990, 374 с.)

Быть может, самая безнадежная проблема — о начале всех начал.

Сотворению мира посвящено множество мифов: порой детски наивных, порой философско-фантастических; все они проникнуты поэзией. А когда к этой теме с ужасающей серьезностью подступили ученые, возникли, если так можно сказать, научные мифологии. Они подтверждают свою истинность не яркими образами, а сухими россыпями расчетов и формул.

Наибольших успехов в научно-техническом прогрессе добились христианские страны. А потому выводы ученых встудили в непримиримые противоречия прежде всего с Библией. В завязавшейся идейной борьбе почти вся творческая интеллигенция сплотилась на стороне науки. И это вполне оправдано: научные идеи доказываются экспериментами и логичными рассуждениями, а воплощаясь в технические системы, определяют главные особенности цивилизации XX века.

Как же соотносятся современные теории с религиозными догмами и прозрениями пророков?

Превосходный фантаст и популяризатор науки Айзек Азимов предпринял критический анализ библейских мифов о сотворении мира и человека. Эта акция знаменует, на мой взгляд, характерное ныне явление: истовую веру в науку.

Казалось бы, вещи несовместные: вера и наука. Таблицу умножения или законы природы знать полезно, но верить в них бессмысленно. В действительности же современный человек все чаще и чаще реагирует на выводы науки как на решение высшего суда, не подлежащее обжалованию. Вот и Айзек Азимов... Впрочем, отдадим должное его решимости в наше падкое на потусторонние сенсации время обстоятельно и непредвзято обдумать и критиковать библейские тексты. Это не святотатство, не оскорбление верующих, а достойное проявление свободы и смелости мысли. Если Бог сотворил человека разумным и творящим, то грешно нам пугаться интеллектуальных дерзаний. И разум человеческий, и жизнь Вселенной начинаются именно с дерзновенного творческого порыва. Как писал Максимилиан Волошин:

В начале был мятеж, Мятеж был против Бога, И Бог был мятежом. И все, что есть, началось чрез

мятеж.

Иначе говоря, если все сущее некогда возникло, значит, была внутренняя потребность в этом всемогущего Бога

(или всесильной Природы; для пантеиста или атеиста в образе Творца олицетворяется природное начало).

«Вначале сотворил Бог небо и землю»,—гласит Библия.

«Да и с научной точки зрения,— подхватывает Азимов, — начало имело место не только у Земли, но и у всей Вселенной».

Какая же мятежная воля нарушила вечный покой «доначальной» Вселенной? Наука отрицает подобную волю, отдавая предпочтение силам Природы. Не свободный творческий порыв Бога, а полнейшая несвобода каких-то безликих природных сил.

Азимов рассказывает о научных картинах «сотворения мира». То ли из рассеянного состояния материи и энергии возник сгусток «космического яйца», которое затем взорвалось. То ли мироздание вечно сжимается в плотнейший сгусток, чтобы взорваться новым актом... нет, не творения, а распада!

Вот ведь в чем дело. Ученый даже не замечает разительного противоречия с библейским вариантом: вместо творения — распад, подозрительно напоминающий взрыв атомной бомбы. И лишь через миллиардолетия на остывающих космических каплях первоматерии почему-то, благодаря все той же слепой необходимости Природы, появилась, как плесень на подгнивших плодах, жизнь... Что тут поделаешь, именно к таким образам подталкивает нас беспристрастная наука.

Любопытно отметить, что порой Азимов готов признать метафорическую правду библейских идей: «Если рассматривать свет просто как один из представителей (наиболее видный) большой семьи электромагнитных излучений, то во всей Вселенной мы не найдем буквально ни клочка тьмы. Выходит, что научные выводы опровергают дуалистическую концепцию «свет —тьма» и скорее согласуются с библейской концепцией бога («света») как неограниченного властелина Вселенной».

Конечно, нам нет нужды шаг за шагом идти по стопам Айзека Азимова, квалифицированно анализирующего строку за строкой библейский текст. Ученый доказывает правоту науки и наивность заблуждений авторов Библии. Это его право. И даже обязанность, ибо научный метод предполагает обязательные сомнения в любых догмах, стремление к доказательствам с опорой на факты.

В данном случае Азимов выступил как полномочный представитель всемирного содружества ученых. Его

высокая квалификация, популярность и обширные знания предоставляют такое право. Так что в некотором смысле можно утверждать: современная наука против Библии. Хотя, признаться, подобная постановка вопроса —совершенно справедливая — заставляет испытывать некоторые недоумения.

Научное познание не призвано опровергать мифы. Задача у него другая: искать истину. В мифах присутствует своя особенная правда, и уничтожать ее доводами науки все равно, что колотить привидение дубиной.

Впрочем, мифы, даже относящиеся к естествознанию, ничего не доказывают. Поэтому опровергать их — труд напрасный. Они предназначены тем, кто готов им верить. Мифологические образы дают волю фантазии. Они меняют облик, а то и суть в зависимости от того, кто и как их осмысливает. Это роднит мифологию с поэзией.

Возможно, мифы чем-то напоминают легкие изменчивые облака...

Научные факты —это окаменелости. Они холодны и тяжелы, определенны и инертны. Они подавляют фантазию... И в то же время неожиданные факты возбуждают мысль, стимулируют научное творчество, позволяют выдвигать головоломные гипотезы и теории, которые своей непредсказуемостью и проникновением в неведомое превосходят создания мифологии или поэзии.

Как писал испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка, поэтическая фантазия не в силах преодолеть притяжение обыденных привычных образов. Создание грандиозных пещер фантазия приписывала великанам. А наука открыла, что это — результат работы водяных капель. О происхождении валунов на равнинах складывали небылицы. Научный вывод поначалу был навеян библейской легендой о всемирном потопе. А затем последовал ошеломляющий взлет творческой мысли,' открывшей истинных «виновников» — великие ледники, некогда накатившиеся с севера на густо заселенные ныне пространства.

Да, многие научные идеи выглядят фантастичнее легенд. Но...

Азимов однозначно трактует возникновение Вселенной в результате «большого взрыва» и зарождение на Земле жизни. Он безоговорочно утверждает: «Вот как это происходило». По тону и смыслу это полностью соответствует стилю мифов, в частности, библейских. Так исподволь, незаметно для себя современный ученый пересказывает научные гипотезы и теории, как священные предания!

И дело, безусловно, не в Азимове. Он в данном случае — глас ученых; не превращаются ли они в своеобразную религиозную общину истово верующих в «святые научные писания»?

6