Техника - молодёжи 1992-05-07, страница 16

150 млрд. рублей до 350 млрд. Где уж тут иностранцам что-то понять! Поэтому в принципе комиссии могли назвать любую цифру.

А вообще, мне кажется, что вся выгода нашей внешней торговли основана на диком соотношении доллара и рубля, и в нынешнем нашем хаосе, чтобы продержаться, можно продавать уран не за 20, а за 5 долл./ кг.

— Во многом вы правы,— соглашается Шишкин.— Но не во всем. Во-пер-вых, элементы рынка у нас уже появились. Предприятия последние 3—4 года находятся в «свободном плавании», не получают от государства никаких дотаций, напрямую выходят на смежников. А то, что пришлось закрыть половину добывающих мощностей, которые стали нерентабельными, разве это не рынок? Конечно, он еще далек от настоящего, но и «Москва не сразу строилась». Ясно, что без помощи Запада нам не обойтись. Но я имею в виду не поставки продовольствия, хотя за него спасибо, и не кредиты, за которые придется расплачиваться с процентами. Если нам действительно хотят помочь, пусть дадут возможность заработать валюту самим. А речь идет о довольно солидных суммах. Так, в 1990 году продано 2000 т природного урана, в 1991-м — 5000 т. В том же году от торговли не только ураном, а всеми радиоактивными материалами выручено 650 млн. долларов. Но потенциал страны куда больше, мы способны зарабатывать около 1,5 млрд. долларов в год. Тогда на вырученные деньги сможем провести конверсию, перепрофилировать предприятия, а не выбрасывать специалистов на улицу. А ведь надо прямо сказать, что наша позиция на мировом рынке пока невыгодная. Страна имеет 40% достоверных запасов урана, 25% мощностей по его добыче и обогащению, а ее доля в торговле им всего 5%. По-моему, это несправедливо. И сейчас, когда большинство долгосрочных контрактов заканчивается и наступает пора подписания новых, такой перекос надо устранить.

Ну что, уважаемый читатель, ощутили гордость за наших купцов? Поняли, что и мы не лыком шиты? Если еще нет, поделюсь своей версией.

Итак, впереди пора больших денег, когда стороны сторговываются всерьез и надолго. Причем эти капиталисты, эти крутые ребята, рынок давно поделили. Как же пробить такую стену? Правильно, надо долбить ее заранее, продавать уран дешевле, по краткосрочным договорам. Надо создать угрозу: если не хотите потесниться цивилизованно, мы обвалим рынок. Цены упадут, и тогда проиграют все. В конце концов Запад должен понять: раз есть избыток урана, он все равно найдет себе дорогу, всплывет, скажем, на черном рынке.

Чем кончится этот экономический детектив? Ответ станет известен в

конце года, когда комиссия завершит работу. А пока у каждого желающего стать предпринимателем есть возможность подумать над его продолжением.

Как добывают уран

В мире его запасы оцениваются в 14,6 млн. т, из них достоверных около 2,7 млн.т. У нас запасов 2 млн. т, а достоверных 693 тыс. т. Пока разрабатывать имеет смысл лишь те месторождения, где цена урана до 80 долл./кг. Остальные невыгодны при нынешних ценах на мировую энергетическую валюту — нефть. Такого «целесообразного» урана у нас 465 тыс.т. Уточню, что это цифры для территории бывшего СССР. А вообще основные его запасы распределяются так: Россия, Казахстан и Узбекистан имеют примерно по 30%, остальное — Украина.

Качество нашего урана неплохое, его средняя концентрация в руде около 0,05 - 1%. Конечно, в мире есть и уникальные месторождения, как, скажем, в Канаде и Австралии, где содержание урана в породе доходит до 25%.

Добывают урановую руду тремя способами: карьерным (его доля в общем объеме добычи 18%), шахтным (50%) и выщелачиванием (32%). Суть первых двух, по-моему, понятна. Чуть подробней остановимся на последнем. Через скважину в урановый пласт подается слабый раствор серной кислоты. Уран растворяется, откачивается на поверхность, отделяется от кислоты, которая вновь закачивается в скважину. На 1 т добываемого урана ее идет около 60 кг.

Этот метод добычи по сравнению с другими самый дешевый и экологически чистый, так как не требуется перемещать горы пустой породы, рыть глубокие карьеры, рекультивировать территории. Вот только, к сожалению, применим он не везде. Выщелачивание эффективно только в породах с хорошей фильтрацией, а там руды бедные, с концентрацией урана около 0,035 — 0,05%. Богатые же руды, как правило, залегают в твердых породах, фильтрация в них плохая, и метод не имеет смысла. Здесь роют карьеры, строят шахты и, конечно, создают себе массу проблем с отходами добычи. А их, прямо скажем, букет — и твердые, и жидкие, и газообразные. Они образуются как при добыче, так и отделении пустой и низкообогащен-ной породы от урановой руды. Для разделения применяются дробление, отмывка водой и даже выщелачивание на заводе.

Когда поэт, сравнивая свой труд с добычей радия, говорил о тысячах тонн словесной руды, он был недалек от истины. На 1 т добытого урана приходится 100 тыс.м³ пустых пород при добыче на карьере, 10 тыс.м³ в шахте, и 1000 т отходов (их еще называют хвосты) образуются на обогатительных заводах. За все годы разработки рудников у нас в отвалах скопилось 4,5

млрд.т отходов. Не есть ли это бомба замедленного действия, как пугают «зеленые»?

— Нет! — утверждает заместитель директора ВНИИ промтехнология В.Н.Мосинец — Львиная доля отходов — слабоактивные на уровне естественного фона вскрышные породы. И только около 300 млн.т — более опасные хвосты. Общая радиоактивность отходов всего около 1 млн. кюри, доля хвостов в них — 850 тыс. кюри. Для сравнения: Чернобыль выбросил 60 млн. кюри.

— Честно говоря, такое сравнение мало успокаивает.

— Согласен. Конечно, опасность существует. И хотя радиоактивность отходов на рудниках относительно невысокая, все же она выше предельно допустимых концентраций (ПДК). Первенствует вода, загрязнение которой может быть в тысячи раз выше нормы. Но никто не допустит, чтобы она подходила к поселку, тем более чтобы люди такой водой пользовались. Ее отводят и разбавляют, наконец, она сбрасывается в пруды, очищается и регенерируется. Что касается хвостохранилищ — а это специальные котлованы с радиционной пульпой,— то они удалены от всех объектов почти на 1 км и надежно охраняются. Надо честно признать, что некоторые из них сооружены давно и не отвечают нынешним требованиям. Ведь случалось, просто рыли яму, куда и сбрасывали отходы. Чтобы сейчас навести порядок и прежде всего укрепить основания, нужны специальные пленки и глины, а значит, и деньги, которые атомщики и стремятся сейчас заработать. Еще раз повторю, да, радиационная опасность на рудниках есть. Но она совсем не соответствует тому ажиотажу, который периодически поднимают «зеленые». Вот данные. Риск дополнительных онкологических заболеваний работающих на рудниках 10"⁴ в год, живущих в санитарно-защитной зоне 10'⁶, а в поселке на расстоянии 3 км от рудника 10. Для сравнения: средняя заболеваемость раком по стране 10 ³ в год.

— Выходит, радиация только на пользу?

— Ирония понятна. И тем не менее это реальность. Низкий риск —следствие защитных мер. Например, на добыче цветных металлов ПДК по пыли 2 мг/м , что для нас — ЧП! А причина — в плохой дисциплине на этих рудниках, там бурят без воды. Кроме того, на многих их рудниках нет хорошей вентиляции, мы же воздух никогда не жалели, чтобы «выгонять» из шахт радон.

— Ну да, добавьте сюда отличное медицинское обслуживание работников атомной промышленности, питание, санатории. В общем, у любимого детища старой системы с деньгами было все в порядке. Но вернемся к радиации. Когда рудник отработал свое, что будет дальше с отвалами и хвостами?

14