Техника - молодёжи 1993-06, страница 40

Морской музей «ТМ»

ПРОДЛИТЬ НАВИГАЦИЮ

«Дело ледоколов зародилось у нас в России. Впоследствии другие нации опередили нас, но, может быть, мы опять сумеем опередить их, если примемся за дело. Первый человек, который захотел бороться со льдами, был кронштадский купец Бритнев»,— писал адмирал С.О. Макаров, а было это в 1897 году, когда сам он, уже завоевавший репутацию отважного военного моряка и исследователя Мирового океана, старался убедить правительство и деловые круги в необходимости постройки мощного линейного ледокола. Событие же, о котором им упомянуто, имело место в 1864 году...

Тогда осень выдалась необычно затяжной. Финский залив против обыкновения замерз лишь частично, однако пароходное сообщение между столицей, островным Кронштадтом и Ораниенбаумом на южном берегу залива прекратилось, а проложить санный путь, как делали с наступлением зимы, никак не удавалось — ледовый покров был еще недостаточно прочным. Вскоре в Кронштадте подошли к концу запасы продовольствия, не хватало топлива — даже прекратил работу Морской завод. Нужно было любыми средствами наладить коммуникации.

Вот власти и вспомнили, как глубокой осенью 1861 года и ранней весной 1862-го кронштадтский купец и судовладелец М.О. Бритнев организовал перевозку пассажиров между Кронштадтом и материком на своих пароходах. Правда, они пробивались лишь через сравнительно тонкие льды.

Обратились к нему за помошью. Тот, сделав соответствующие выводы из своего опыта, последовал совету так и оставшегося неизвестным изобретателя — приспособил для работы во льдах небольшой портовый буксир «Пайлот», причем обошелся без каких-то дополнительных приспособлений и механизмов, ограничившись небольшими переделками. Прямой форштевень «Пайлота» превратили в пологий и несколько закругленный, носовую часть ниже ватерлинии «подрезали» под углом 20°, так, чтобы судно вползало на лед и давило бы его.

Первое упоминание об обновленном «Пайлоте» историки отыскали в газете «Кронштадтский вестник» за 22 апреля 1864 года. В разделе «Состояние льда» уведомлялось, что «винтовой пароход «Пайлот» почетного гражданина Бритнева вышел на пробу за гавань и ходил по большому

и малому рейдам, но далее «Лоцмана» (название стоявшего там судна.— П.В.) не достиг». Спустя пять дней та же газета сообщила: «Большое удобство для публики, желающей ехать в Петербург и для приезжающих оттуда, доставляет винтовой пароход «Пайлот» почетного гражданина Бритнева, который ходил до настоящего открытия навигации три раза в день с пассажирами в Ораниенбаум, а именно в 8, 12 и 3 ч». А Финский залив очистился ото льда только к 29 апреля, после чего «Пай-лот» прекратил пассажирские рейсы, уступив место обычным судам.

Осенью того же года именно брит-невскому буксиру удалось небывалое. Как писал С.О. Макаров, «этот маленький пароход сделал то, что казалось невозможным, он расширил время навигации осенью и зимой на несколько недель», то есть проводил через замерзший залив суда с коммерческими и прочими грузами.

В 1866 году чины Морского ведомства задумали сравнить возможности «Пайлота» и ледокольного судна «Опыт» (см. «ТМ», № 5 за 1993 г.), устроив своего рода показательные выступления. «В начале ноября рейды покрылись наносным льдом, и ледокол «Опыт» начал свое действие, но, к сожалению, все усилия изобретателя не привели к ожидаемым результатам,— сообщал очевидец тех событий Д. Мертваго — Гири падали, делали во льду отверстия, даже частью разбивали его, но, чтобы раздвинуть разбитый лед, ледоколу едва ли доставало силы. На переход от Ораниенбаума ледокол употребил больше времени, чем пароходик «Пайлот». Бритнев вывел свой ледокол рядом с эйлеровским «Опытом», и на глазах многочисленных зрителей «Пайлот» без труда обошел его».

Как ни странно, но столь убедительная демонстрация превосходства бритневского судна не подействовала ни на флотских инженеров, ни на судовладельцев. Так, в цитированной нами статье сразу после описания столь впечатляющего похода «Пай-лота» вновь перечисляются перспективные, по мнению Мертваго, проекты оснащения ледокольных судов всевозможными устройствами. Это смонтированные у бортов циркуляционные пилы, закрепленные перед форштевнем катки, которые должны давить лед впереди судна наподобие танковых тралов периода второй мировой войны, и прочие сложнейшие механизмы. Но ни одно не предусматривало способа очистки судоходного канала от обломков льда.

Правда, специалисты и изобретатели взялись за решение и такой проблемы. В частности, предлагалось встраивать в корпус, в районе бака, вертикальное колесо солидного диаметра с упрочненными, оснащенными шипами лопастями Они

должны были дробить лед, захватывать обломки и поднимать на палубу. По другому замыслу, в носовой части надо было сделать наклоненную к воде плоскость (вроде широкого и плоского тарана), по которой лед станет сам заползать на верхнюю палубу. Нечто похожее на нынешний дорожный снегоочиститель. Впрочем, ни один из подобных прожектов так и не опробовали на практике.

Зато Бритнев не терял время напрасно — в 1868 году он переоборудовал в ледокол и буксир «Бой». Оба судна, работая поодиночке и парой, заметно продлили навигацию в восточной части Финского залива и находились в эксплуатации около полутора десятилетий. В общем, изобретатель, идею которого подхватил расторопный купец, интуитивно угадал, каким должно быть ледокольное судно — со скошенным форштевнем, мощной паровой машиной, способное раскалывать лед таранными ударами и давить его собственным весом, расталкивая корпусом льдины под края судоходного канала. Кстати, проектируя «Ермак», Макаров воспользовался этим опытом, придав его носовой части форму, аналогичную «пайлотовской». Но то было уже в 90-е годы.

А тремя десятилетиями раньше, как ни грустно признавать, устройство «Пайлота» и «Боя» оценили отнюдь не соотечественники. Зима 1870/71 года была весьма суровой, замерзли Эльба и акватория Гамбургского порта. Судоходство прекратилось, владельцы пароходных компаний несли убытки. Но власти Гамбурга нашли выход — приобрели у Бритнева за какие-то 300 рублей (сумма даже по тем временам смехотворная) чертежи «Пайлота» и переделали по его подобию несколько портовых паровых судов, с помощью которых и восстановили навигацию. Их примеру позже последовали предприниматели в Дании, Швеции и США. Затем же приступили к разработке улучшенных, собственных проектов.

Кстати, шведским корабелам Ораниенбаумская пароходная компания в 1889— 1890 годах заказала ледокольные суда «Заря» и «Луна», вместимостью около 370 т, оснащенные машинами двойного расширения мощностью 250 л.е., вмещавшие до 250 пассажиров и 50 т груза. Оба судна уверенно преодолевали не особенно прочные льды, прокладывали через них судоходные каналы и трудились не одно десятилетие. По крайней мере, «Луна», которая потом переименовывалась в «Ласточку», «Товарищ Аммерман» и «Петр Аммерман», исправно прослужила в Северо-Западном пароходстве до конца 40-х-годов.

Павел ВЕСЕЛОВ, историк

37