Техника - молодёжи 1995-01, страница 32

Представьте себе: человек, совершенно лишенный слуха (не музыкального, а вообще), вдруг начинает не только слышать, а даже разговаривать (например, по телефону)... Скажете, так не бывает.

И мы бы с вами, пожалуй, согласились. Если бы не разработка, появившаяся недавно в отоларингологической клинике Гейдельбергского университета.

Речь — о протезе внутреннего уха, единственном пока шансе для людей, которым не помогает уже никакой слуховой аппарат. Задача врачей тем проще, чем меньше времени прошло с начала болезни. Но даже если слух утрачен до овладения речью, дело хотя и обстоит плохо — все равно не столь безнадежно.

Здесь имеют немалое значение возможности слухового нерва, то есть разница между порогами восприятия и болевых ощущений. В благоприятном случае слышимый диапазон может составить около одной октавы.

Важно и психическое состояние больного, а также его желание вновь научиться слышать. Да-да, ведь сам протез не делает речь окружающих понятной — вначале она скорее напоминает какой-то треск и шипение, словно в ненастроенном радиоприемнике. Нужно суметь различить в этом шуме

Первый искусственный орган чувств (слева). Тот, кто не слышит, страдает вдвойне, теряя вместе с контролем над речью способность пользова ься ей. Люди, родившиеся глухими, вообще не могут оворить. Впрочем, физиология слуха по-прежнему задает загадки.

РАДОСТНЫЙ ШУМ

то, что делает его, собственно, информа-ционнным.

Итак, что же требуется глухому, чтобы войти (или вернуться) в мир звуков?

Прежде всего хирургическим путем вживляется протез. В кость за ухом помещают капсюлированный микрочип, а в улитку — миниатюрную катушку с электродами, которые располагают спиралевидно вокруг слухового нерва. Все это длится около двух часов под общим наркозом, затем отверстие между средним ухом и улиткой внутреннего во избежание инфекции перекрывается.

Потом еще примерно месяц отлаживается работа третьей, и притом главной, части протеза — процессора речевых сигналов. Будучи размером с сигаретную пачку, он, конечно, никак бы не смог уместиться на голове пациента. А потому должен носиться отдельно. Впрочем, в этом есть и преимущество: его всегда можно заменить более совершенной моделью, не тревожа больного.

В процессоре сосредоточена вся "математика", то есть именно здесь звуки сводятся к отдельным несущим информацию компонентам с поправкой на субъективную чувствительность слухового нерва. А из-за

привыкания мозга и окружающей ткани к имплантанту последняя может существенно снизиться. Поэтому поначалу приходится ежедневно контролировать уровень сигналов для каждого электрода. Полученные значения затем переносятся в программу обработки сигналов, которая и вводится, в конце концов, в процессор.

Далее начинается самое трудное — слуховой тренинг. Вначале пациент учится (с помощью логопедов и психологов) различать долгие и краткие, высокие и низкие звуки. Затем следуют упражнения по усвоению языка, в которых от гласных и согласных постепенно переходят на слоги и слова. По ходу дела пациент начинает говорить — ведь раньше из-за отсутствия обратной связи он был лишен и этого.

После выписки из клиники еще придется иногда в нее забегать. Хотя все реже — упражнения можно выполнять и дома, вместе с родственниками и друзьями. Повседневный быт вообще дает немало возможностей для развития нового органа слуха.

Ни в профессиональной жизни, ни на досуге владелец протеза не чувствует себя ущемленным. Вот разве что перед сном, душем или купанием желательно снимать процессор, поскольку он — вещь тонкая...

Стоит еще добавить, что вероятность неудач в использовании протеза (а его уже "носят" 9 тыс. человек) разработчики считают ничтожной: около 1%. Что ж, поживем — увидим. ■

Себастьян ХОТ, доктор естественных нвук

Имплантируемые элементы протеза внутреннего уха — в центре микро-чип, справа часть электронной спирали — изготовлены из биологически совместимых материалов (силикон и благородные металлы) и герметически сварены.

Наука редко интересуется повседневными проблемами, кажущимися на первый взгляд такими банальными...

Тем отраднее узнать о работе, проведенной двумя химиками из Института исследований продуктов питания (Висконсин, США). Ученых заинтересовало, стоит ли пользоваться кухонными досками и подносами, изготовленными из дерева. Или лучше все-та-ки пластмасса?..

Оказалось, что содержание микробов на деревянной колоде существенно ниже — уже через 3 мин. после обработки питательным раствором на деревянной поверхности практически невозможно было обнаружить бактерии, а через 12 ч она полностью стерилизовалась. Напротив, на пластмассовой число микробов только увеличилось.

Кажется, микробы не очень-то жалуют изделия из древесины. Так решили и американские ученые.

Однако дело обстоит скорее наоборот. Ряд исследований, проведенных в Германии для уточнения результатов опыта, показал: если деревянные поверхности соскоблить на несколько миллиметров, там, несмотря на предварительно проведенную дезинфекцию, обнаруживается масса бактерий, которых и в помине нет на пластмассе.

КАКАЯ ДОСКА БЛИЖЕ К КУХНЕ

Причем причина оказалась достаточно проста: для бактерий размером в тысячную долю миллиметра якобы гладкая доска представляет собой весьма пересеченную местность, образованную разорванными клетками древесины. Они проникают в эти расщелины вместе с водой или другой жидкостью. Там, естественно, и оста-

В откры ых порах, образующихся при порезах деревянной доски, находят убежище болезнетворные микробы.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ

KB

ются — если мы, конечно, не вздумаем сделать надрез ножом или, допустим, сильно потереть.

Это в чем-то и хорошо. Например, капелька сока домашней птицы, зараженной сальмонеллезом, впитывается деревянной поверхностью, и вместе с водой бактерии скрываются в глубине древесины. А вот с пластмассы точно такая же капелька никуда не денется, и при подходящей температуре бактерии размножатся.

С другой стороны, сыр инфицируется листериями только при длительном хранении на деревянной поверхности, пусть та и была обработана дезинфекционным средством.

В общем, как видим, оба способа имеют свои плюсы и минусы. Впрочем, для любителей пользоваться деревянными досками есть одно утешение: если на кухне и появятся сальмонеллы или кишечные палочки, то волноваться чаще всего уже слишком поздно. Ведь в подобных случаях болезнетворные микробы попадают в пищу, не прибегая к окольным путям вроде разделочного стола. Так что все равно — пользуйтесь на здоровье! ■

ДиркЛУКОВСКИ

По материалам Bild der Wissenschaft