Техника - молодёжи 1995-02, страница 45

Сейчас Оле-инг сомневался в этой, непреложной во все времена, истине.

Убийца его возлюбленной жил где-то рядом. Оле чувствовал это. Убийца остался безнаказанным.

А главное: это был не просто селиэнт, убивший Нэю, — нет, убийца-маньяк, всей своей сущностью ненавидевший Живое. Но он никогда не убивал сам. Он находил деградировавших тупых селиэнтов, которые выполняли для него любую работу за вознаграждение.

И убийца получал удовольствие.

"С каждым днем онемение поднимается все выше и выше, — сказал себе Оле-инг. — Боюсь, что моей последней мечте не суждено осуществиться. О Великий Ээй, молю Тебя, — вдруг в порыве отчаяния произнес Оле, — пошли мне убийцу Нэи-инги!" И сразу же ужаснулся своим словам. Он, который всегда презирал убийство, который всегда ценил только любовь, он сам стал одержим местью.

"Оле! — сказал он себе со страхом. — Ты изменился, Оле!"

Он вспомнил слова, которые говорила Нэя-инга за мгновение до своей гибели:

"Прощайте, братья и сестры... Я ухожу туда, где нет страдания, там обитель Ээя... Прощай, Оле... любимый... Не осуждай их... Они не понимают нас... Ты должен простить..."

Он пытался. Честно пытался выполнить свое обещание — забыть. Но что-то страшное, чуждое всему его существу энеинга, с каждым днем поднималось все выше и выше по его телу.

Это Ненависть! — сказал себе Оле-инг. — Они заразили меня .^оей ненавистью. И она медленно, но верно разрушает меня.

Она начала с корней — правильно, ведь именно корни отличают нас от этих безжалостных существ. Именно корни дают нам ощущение единства и гармонии Жизни. Но зато, — Оле подумал об этом с каким-то мрачным отчаянием, — зато из их ненависти и нашей доброты, из их Смерти и нашей Жизни я создал себе новую философию, отличающуюся от прежней философии Милосердия.

И назвал ее философией Справедливости..."

Убийца остался безнаказанным.

Он каждый день убивает его братьев и сестер, Оле-инг чувствовал это.

"В чем же выход? — Оле вспомнил свой последний вопрос старику Кубу. — Что нам делать?"

"Сопротивляться! Изменить свое мировоззрение, — ответил ему Куби-инг. — Иначе нас всех уничтожат! Вспомни слова Откровения Арми-инга: ... И кто-то из нас принесет себя в Жертву во имя Праведного Возмездия. Это будет Знамение. Ибо грядет Тот День, День Гнева...

Но, боюсь, когда он придет, на Аэнэн не останется ни одного энеинга. Нас всех уничтожат, — снова повторил Куби-инг, — так как мы слишком добры. Мы стараемся не замечать надвигающегося Зла, хотя все знаем о нем. Знаем, что у них есть множество средств, чтобы расправиться с нами. Например — огонь. Целые народы энеингов погибли, стерты с лица Аэнэн, потому что селиэнты умеют получать огонь. Он мгновенно распространяется на огромные /^сстояния — и ничего невозможно сделать. Миллионы нас зажи-

Ьгорели в огне... А еще... Кроме огня... Ужасные металлические гиганты, построенные селиэнтами.

Они пожирают кислород планеты, который мы создали с таким трудом. Взамен они извергают разъедающие наши тела ядовитые газы. Мы умираем медленно и в страшных мучениях. Мгновенная смерть для тех, кто живет рядом с этими чудовищами — облегчение. Но и это еще не все — они растирают наши мертвые тела в порошок, они делают из них пасту, из которой прессуют белые тонкие листы. А затем царапают по нашим мертвым телам железными иглами. Пишут свои черные заклинания..."

"Белые... — почему-то подумал вдруг Оле-инг. — Белые-белые... Как "белые одежды" Нэи-инги, перед тем, как их втоптали в грязь".

Мысли Оле-инга внезапно прервались. Он почувствовал: назревает гроза. Ночное небо изменилось, ветер резко усилился. Свистел и выл, набрасываясь на стоящие рядом тела энеингов, на каменные жилища селиэнтов, расположенные неподалеку.

И Оле вдруг ясно понял, что не переживет этой пустяковой (раньше бы и не заметил) весенней бури. Он почти не ощущал своих корней — онемение зашло уже слишком далеко.

Ветер еще усилился, все тело зашаталось под его ударами.

"Убийца остался безнаказанным! — послышалось Оле-ингу сквозь стоны ветра. — Безнаказанным..."

И вдруг он почувствовал.

Да, ошибиться он не мог.

Селиэнта, проходящего мимо, он не разглядел — зрение начинало сдавать, — но он почувствовал.

Это чувство обожгло его как прикосновение пламени.

Убийца.

Убийца Нэи-инги проходил мимо!

И тогда, собрав последние остатки энергии корней, Оле-инг решился. Титаническим усилием воли переломил он в основании свое могучее тело и, точно определив направление, вырвал себя из родового гнезда...

— Вера Алексеевна, вы слышали, какой вчера ужас приключился? — говорила, сидя на скамейке перед пятиэтажкой, одна соседка другой. — Зинаида-то Ивановна, из 38-й квартиры, пошла вечером ведро помойное выносить. А уж поздно было — на улице никого. И мимо дерева проходила, знаете, большой такой вяз на углу рос. А ветер-то сильный был. Кто подумать мог? Вяз этот засох совсем, видно, зимой его поморозило. Вот, проходила она мимо и не заметила, а дерево под ветром возьми и не выдержи. Упало — да прямо по голове ее. Метров десять в высоту и толстое. А на улице, говорю, никого не было. Так она всю ночь и пролежала в грязи... Сегодня с утра дворник дядя Ваня пошел подметать — и обомлел. Лежит Зинаида под деревом, придавленная. "Скорую" вызвали, милицию. А чего там "Скорая" сделает? Такое дерево. А корни — совсем труха. Мы смотрели сегодня. Белые-белые...

— Да... — Вера Алексеевна как-то странно посмотрела на свою собеседницу. — Надежда Петровна, вы вот говорите сейчас, а я что подумала... Помните, случай тот, позапрошлой весной... Красавицу-вишню у нас в палисаднике тогда мужики спилили. Мы еще долго расстраивались — зачем, понять не могли. А ведь мужиков этих, алкашей, Зинаида Ивановна тогда привела. На бутылку им дала за эту вишню. Это уж я потом узнала. Много разговоров было. НЕ ЛЮБИЛА ЗИНАИДА ДЕРЕВЬЯ...

Михаил ПУХОВ

УРОВЕНЬ ЖИЗНИ

— Живут же люди! — громко произнес Сциф.

Младший наблюдатель Галактического патруля, блистая парадной формой, впервые после разлуки с близкими восседал во главе обеденного стола. Многочисленное семейство внимало, обратив к Сцифу восемь ушей, девять ртов и двадцать или двадцать один глаз.

— Люди — это такие млекопитающие гуманоиды с одной из планет, где мы побывали, — объяснил Сциф. Рты слушателей доверчиво приоткрылись. Отметив это, он продолжал: — У каждого человека есть одна голова...

— У человека? — не поняла жена.

— Это то же самое, — охотно объяснил Сциф. — Когда млекопитающий гуманоид один, он называется "человек". Когда их несколько, они называются "люди". А все вместе они называются "человечество".

— Какая сложная иерархия! — пропищал Сциф — самый младший.

— Вовсе не сложная, просто не очень привычная, — объяснил Сциф-старший, радуясь окрепшим мозгам наследника и со вкусом поглощая обед жевательным ртом. — Так вот, у каждого человека одна голова и, соответственно, один мозг и одна шея. И один-единственный рот, хотя ушей и глаз по два. Еще у каждого из них есть две руки и две ноги...

— И два хвоста? — наивно предположила далекая от совершеннолетия дочь.

— Нет, хвостов как раз нет совсем, — отмахнулся счастливый папа. — И хоботов нет, и рогов, и копыт. Зато на каждой руке и каждой ноге у них по пять пальцев: вроде щупальцев, только короче и с костями внутри. Да, а в каждом носу у людей по две ноздри...

— Так? — деловито спросил Сциф-млад-ший, успевший начертить что-то на золотой пластинке.

— Нет, — снисходительно усмехнулся отец, отбирая у сына алмазный карандаш.

— Глаза у них размещаются в верхней части лица, на одной высоте от пола. Нос — между ними, пониже, ноздри опять же на одной горизонтали. Рот еще ниже. А уши вот здесь, шея здесь, руки тут, ноги внизу. Ногами они ходят.

Сциф внес необходимые исправления в творение отпрыска и предъявил изображение семейству. Дети заплакали.

— На деле они не такие уж страшные, — успокоил их Сциф, довольный произведенным эффектом. — Другие патрульные встречались и не с такими. Но не о том речь.

— Ты сказал, они живут на планете, — напомнила жена. — Разве бывают обитаемые планеты?

Сциф пожал всеми плечами.

— Как выяснилось, бывают.

— Неужели им приходится все время таскать на себе скафандры? Бедняжки!..

— Жалеть их не надо. Их планета — она называется Земля — не похожа на другие, — снисходительно объяснил Сциф. — Скафандры им ни к чему, воздух там и так есть.

— Прямо на этой Земле? — спросила жена.

— Да, на этой Земле.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 ' 9 5

29