Техника - молодёжи 1995-09, страница 43

недавно ста

врядл!

грудни-1967 г,

кам редакции - его твор ния с журналом завязали. Надо сказать, это бывалый человек, с \ вительной судьбой. Ему довелось жи работать в разных концах страны: от 1 мыра на севере и до киргизских пре; рий на юге, от Курильских островоЕ востоке до крайнего запада - Балтий. что в Калининградской области. Он с нил немало профессий: был моряком, структором на турбазе, монтажником-сотником, заведующим библиотекой и гонщиком ездовых собак. Стал маете спорта по гребле и парусу. Одновреме с 1964 г., после окончания Mockobci университета, занимается журналисте деятельностью.

Естественно, у него накопился бога жизненный опыт, частью которого он и

да о Гончих Псах", "Мангазейский ход", "Весьегонская волчица"...

Ну а здесь он вспоминает о двух странных случаях, с которыми столкнулся в своих странствиях.

ВОРОБЬЕВ ЛОКИС

ИЗ ТОБОЛЬСКОГО ЗАБОЛОТЪЯ

греки именовали afkrog, римляне ursus, а германцы bar. Славяне зовут его мишка ".

Проспер Мериме. "Локис"

Тобольское Заболотье — обширный край Западной Сибири, лежащий между Уральскими горами на западе и низовьями Иртыша на востоке; реками Кондой на севере и Тавдой на юге. Край дремучей, урманной тайги, бесчисленных речек, озер и непроходимых болот, с давних пор заселенный сибирскими татарами, хантами, манси и русскими — потомками казаков Ермака и позднейшими переселенца-

Вот сюда и пригласил меня в начале 60-х годов один мой знакомый. Он в свое время закончил МГУ по кафедре этнографии и уже несколько лет подряд ездил в Сибирь собирать фольклор. Зная мое пристрастие бывать в местах глухих и диких, мой знакомый божился, что такой лесной прорвы, как Заболотье, не сыщешь и в амазонской сельве.

Я быстро собрался.

До Тюмени долетели самолетом, а до сборного пункта экспедиции несколько дней добирались, что называется, на перекладных. Уже одна эта дорога обнадеживала, заставляла верить, что становище, где я буду жить все лето, окажется действительно глухим; когда же мы наконец-то дотащились до него, я понял, что мой знакомый ничего не преувеличил — глушь вокруг была непролазная. Как говорят в Сибири — сузём, сплошная дремучая тайга.

Деревня, где осела экспедиция, тоже называлась Заболотьем, и мы разместились в школе — большой старой избе, пустовавшей по случаю летних каникул. Люди без всяких раскачек впряглись в работу, мне же была предоставлена полная свобода, и я воспользовался этим. Моим единственным занятием стало безустанное, с утра до вечера, хождение по окрестным лесам. Правда, меня предупредили, чтобы я не очень-то увлекался такими прогулками, поскольку вокруг водится много медведей, но я пропустил эти слова мимо ушей. Не потому, что собирался испытать судьбу, а потому, что даже не думал об этом, забираясь

Н Е В Е Р О Я Т Ь

со спокойной душой в самую глухомань.

Так было и втотдень, когдая, прихватив ружье больше для порядка, чем по необходимости, отправился в очередной маршрут.

Было рано, местные жители еще не показывались, и я в одиночестве прошел через деревню, но за ней меня догнали три женщины, собравшиеся по ягоды. Они знали, что я из экспедиции, им, наверное, было интересно поговорить со мной, и они, поздоровавшись, пошли рядом. Слово за слово — завязался разговор, и мы незаметно углубились в лес.

И вдруг женщины замолчали и остановились, повернувшись в одну сторону, словно увидели что-то, испугавшее их. Я тоже остановился и, оглянувшись, увидел шагах в двадцати от нас стоявшего в кустах старика.

Старики бывают разные, но такого я никогда не встречал. С длинной седой бородой, с длинными же, косматыми волосами, одетый в какую-то рванину, босиком, он производил дикое впечатление. Высунувшись из кустов, старик разглядывал нас глубоко запавшими глазами и словно бы принюхивался к нам. И эта странная посадка его головы — вытянутая вперед шея и приподнятый подбородок - о чем-то напоминала мне, но я не мог вспомнить о чем.

Но еще больше, чем старик, меня удивило поведение женщин. Они, все как одна, стали кланяться старику, приговаривая:

— Здравствуй, дедушко! Не сердись на нас, мы тебе худого не желаем. Иди своей дорогой, дедушко!

Я не знал, что подумать. А тем временем старик, издав глухое ворчание, повернулся к нам спиной и медленно скрылся в лесу.

Узнать у женщин, что это был за старик и почему они его испугались, мне не удалось. Женщины замкнулись и скоро отстали от меня, свернув в другую сторону.

Вернувшись из леса, я рассказал о встрече своему знакомому. У него загорелись глаза:

— Слушай, тебе здорово повезло! Знаешь, кого вы встретили? Самого Яшку Наконечного! Я столько лет сюда езжу, а ни разу не встречал!

Легковесное "Яшка" как-то не очень соотносилось с возрастом старика, тому было никак не меньше семидесяти, но мой знакомый разубедил меня:

— В том-то и дело, что нет! Яшке лет сорок или чуть побольше.

— Нуда! —не поверил я.

— Точно тебе говорю!

— А почему же тогда женщины называли его дедушкой?

— Понимаешь, тут странная история, — ответил мой знакомый. — Что да как, я еще и сам в точности не узнал, пока все прицеливаюсь, но местные считают Яшку медведем, Поэтому и называют дедушкой. Дедушка — это одно из здешних названий медведя. Есть и другие имена — зверь, бабай, но чаще всего — дедушка.

Услышав это, я тотчас вспомнил, на кого был похож загадочный старик — на медведя, вставшего на дыбы и к чему-то принюхиваю-

— А почему местные думают, что Яшка — медведь?

— Говорю же: подробностей не знаю, но, если хочешь, сведу с человеком, который в курсе всех дел.

— Конечно, хочу! А что за человек?

— Егерь. На кордоне живет, километров двадцать отсюда. Мне говорили, что он замешан в этой истории с Яшкой.

В последующие дни мне не сиделось и не лежалось, и я еле дождался выходного, потому что только в выходной и можно было сходить к егерю.

Он оказался дома и встретил нас радушно. Скоро мы сидели за самоваром на бревенчатой терраске, пили чай с медом и говорили о всякой всячине. Дело кончилось тем, что я на

медведем. История эта может служить сюже том для увлекательнейшего романа, но я излг гаю ее вкратце. Егерь, бывший колхозный тракторист п

кордон после фронта. У него были простреле-

практически невозможно, и не потому, что он не умеет есть, а потому, что не может самостоятельно испражняться. В природе в этом ему способствует медведица, которая лижет своему чаду нужные места, как бы массирует их, и тем самым помогает медвежонку опорожнить желудок и мочевой пузырь.

Егерь нашел выход из положения: он подложил медвежонка щенной суке, и та выкормила

ведя.

И тут на сцене появился новый герой, а вернее, злодей разыгравшейся вскоре трагедии. Им был местный браконьер и конченый человек Яшка Наконечный. От него буквально не было спасения, и егерь объявил Яшке войну. Некоторое время она шла с переменным успехом, но однажды егерь сплоховал и попался браконьеру в руки. Тот, чтобы избавиться от законника, с помощью своего дружка, такого же отпетого негодяя, привязал егеря к дереву и оставил в тайге на съедение диким зверям. Егерь чудом спасся, и противостояние разгорелось с новой силой.

А тем временем медвежонок вырос и стал сильным и могучим зверем, которого однажды увидел Яшка. Увидел - и решил во что бы то ни стало завладеть им. В конце концов это ему удалось, и он, привязав медведя на своей таежной заимке, стал использовать его для натаскивания охотничьих собак. Разумеется, за определенную мзду.

Но сколько веревочке ни виться, и кончик рано или поздно отыщется — егерь нашел своего медведя. При этом он хорошо посчитал Яшке ребра, отплатив ему сразу за все, И тогда Яшка решил раз и навсегда избавиться от своего ненавистника. Он подстерег егеря во время лесного обхода и выстрелил по нему из ружья. Пуля, к счастью, сбила лишь фуражку с головы егеря, и Яшка наверняка скрылся бы с места преступления, но он не учел одного: в обходе вместе с егерем был его медведь. Он ходил где-то поблизости и занимался своими делами, но, услышав выстрел, устремился сквозь чащу на покусителя, Яшка бросился бежать, однако от медведя не может убежать даже лошадь, и браконьер в самый последний момент успел выстрелить из второго ствола. Пуля попала медведю в сердце, но он из последних сил догнал Яшку и подмял под себя.

Когда к месту схватки подоспел егерь, оба — человек и медведь — не подавали признаков жизни. Но, если зверь был мертв, то Яшка находился лишь в глубоком обмороке. Конечно, егерь мог бы оставить все как есть, но он был совестливым человеком, а потому взвалил Яшку на плечи и дотащил до кордона. Потрясение, которое перенес браконьер, когда его подмял медведь, так подействовало на него, что он потерял рассудок. Но это было бы еще ничего; странным оказалось другое: Яшка на глазах у всех стал приобретать черты дикого зверя, конкретно — медведя.

Я спросил у егеря, что он думает по этому поводу.

— Так что, — ответил он, — тронулся, конечно, Яшка. От злобы своей, от испуга. Но медвежье в нем есть, никуда от этого не денешь-

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 9' 9 5

шш