Техника - молодёжи 1996-03, страница 55

ЗАГАДКИ ИСТОРИИ

Чудо четвертое. ОГНЕННАЯ КРУГОСВЕТКА ЛЕДОКОЛА

Узелок на, казалось бы, безнадежно оборванной нити завязался снова в Подмосковье. На сей раз в Черниговско-Гефсиман-ском скиту, расположенном в еловых лесах близ Сергиева Посада. Скитоначальник игумен Феофилакт, крепкий деятельный иеромонах, рассказывал за трапезой о пропавшей святыне — чудотворной Черни-говско-Гефсиманской иконе Божьей Матери. После того как скит в 20-е годы был закрыт, икону перенесли в Москву, в Симонов мужской монастырь. В 1930 году, как сообщил журнал "Огонек", "в ночь на 21 января, в 6-ю годовщину смерти В.И.Ленина, собор Симонова монастыря и стены вокруг него были взорваны". Куда делась чудотворная икона никто не знает. Я призывал отца Фе-офилакта, выпускника Московского исто-рико-архивного института, предпринять какие-либо розыски, но он умудренно заметил, повторив почти слово в слово суждение Пелагеи Сперанской из Каира:

— У чудотворных икон своя жизнь. Они появляются и исчезают по промыслу Божьему. Надо верить и ждать, молиться и

Я внял его совету. Надо ждать. Объявится и Семистрельная. Сама даст знать о себе...

Здесь же, в скиту, зашла речь и о княгине Черкасской, пожертвовавшей в прошлом веке большие деньги на церковное строительство скита. Она и захоронена была в пещерах нижнего храма. Я рассказал игумену, что хорошо знаком с ее внуком, Борисом Михайловичем Черкасским, военным инженером, живущим по этой же Северной железной дороге — в Мытищах, и который, наверняка, не знает, где упокоена его бабушка. Отец феофилакт предложил пригласить его в скит. С тем я и отправился через два дня в Мытищи. Однако адрес Черкасского у меня был записан неверно — я попал в другой дом. И едва переступил порог, как сразу понял — здесь живет бывший моряк. Да это и не трудно было определить: моряцкое жилье сразу же выдает себя то штурвалом на стене, то кораллом в серванте, то корабликом на полке...

Так вот, счастливая ошибка свела меня с презамечательным человеком — бывшим кочегаром ледокола "Микоян" Николаем Ивановичем Кузовым.

Этому кораблю выпало одно из самых невероятных плаваний во второй мировой войне. Ледоколу, построенному в Николаеве, надо было перейти на Дальний Восток. Подобный поход и в мирные-то годы — нелегкое испытание. А уж в 41 -м и вовсе гиблое дело. Просто в голове не укладывается, как могли послать, по сути, мирный пароход (все орудия и пулеметы с "Микояна" были сняты по правилам прохода через Босфор и Дарданеллы) — на верную гибель: через немецкие заслоны в Эгейском море. На 165 человек экипажа приходилось лишь 9 офицерских пистолетов. И все. А дело предстояло иметь и с итальянскими торпедными катерами, и с немецкими пикирующими бомбардировщиками, не говоря уж про подводные лодки, минные поля и прочие превратности войны на море.

Правда, была договоренность с англичанами, что те отконвоируют советское судно от Стамбула до Кипра. Но англичане не выполнили своего обещания, и командиру "Микояна" капитану 2-го ранга С.М.Сергееву ничего не оставалось, как прорываться сквозь архипелаги Эгейского моря на свой страх и риск. Это был самый настоящий лабиринт Минотавра, составленный из множества греческих островов и островков, захваченных, как и сама Эллада, германо-итальянскими войсками.

чурр

(Окончание. Начало см. в № 1 и № 2 за 1996 г.)

Крадучись в Г~~ ---Ш

предрассветных но- ж*Ш/^^^ \«1ШШ1 ябрьских сумерках, ЩНЪ |

ледокол вошел в \ ЩРВ Эгейское море. Ко- ИИм^ ■В^ИдИ мандир безоружно- Нисв^В^Вс^Н го корабля сразу же ИВ^Н ушел с "накатанной" международной трассы стал пет-лять меж гористых I островков, рискуя | напороться если не

на мину, то на подводную скалу в незнакомом фарватере.

— Слава Богу,— рассказывал Николай Иванович,— преодолели все зигзаги благополучно. Теперь предстоял самый опасный участок пути — надо было пройти мимо острова Родос, где находилась немецкая военно-морская база и аэродром.

С нами шли и четыре англичанина — два сигнальщика, радист и офицер связи с командованием королевских ВМС старший лейтенант Эдвард Хансон. Говорили, что он племянник английской королевы. У него была небольшая русская иконка. Подарили или выменял на что? Он как-то признался, что это его личный амулет, — пока иконка с ним, бояться нечего.

— А чей образ на иконе был?

— Как чей? Божьей Матери, Да я таких и не видел — весь кинжалами утыкан.

— Семистрельная!

— А кто ее знает? Я тогда этими делами не интересовался. Только перед самым прорывом глаз на нее положил: а вдруг поможет? И я, комсомолец до мозга костей, вспомнил и зашептал молитву, которой некогда научила меня бабушка: "Богородица, Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобой..."

Ледокол "Микоян" и его командир капитан 2-го ранга Сергей Михайлович Сергеев.

О ПЯТИ КОРИБЛЯХ

Мы пошли на прорыв...

Перед тем Сергеев собрал экипаж и объяснил ситуацию, спросил наше мнение. Уже одно это говорило, что мы выбираем себе судьбу — жизнь или смерть? Баш на баш... Решили прорываться. "Тогда готовьте корабль к борьбе с пожарами и поступлению забортной воды,— предупредил командир,— Усилить наблюдение по всему горизонту".

Не прошло и часа, как с левой скулы подскочили к нам три немецких торпедных катера. Кричат в мегафон на ломаном русском: "Следовать за нами! Курс на Родос!" Это направление до поры, до времени нас устраивало, и Сергеев пошел им в кильватер. Но через несколько часов мы резко отвернули в сторону, и командир приказал выжать из машин все, что только можно.

Шнельботы тут же открыли огонь из пулеметов по мостику и матросам на палубе. Тогда ребята врубили пожарные гидропульты на полную мощь и попытались струями сбить прицельный огонь. Катера отошли на полном ходу, круто развернулись и дали торпедный залп. Рулевой Миша Руза-ков успел положить руль лево на борт, и "Микоян" резко уменьшил силуэт — встал носом навстречу белым бурунам. Все торпеды прошли мимо — впритирку к бортам. Тогда с катеров ударили скорострельные пушки и пулеметы. Они били в упор. Загорелась надстройка, пламя побежало по ботдеку...

Ледокол развернулся и полным ходом пошел на катера. Столь немыслимый маневр "иду на таран" заставил немцев изменить позицию. Пока они снова изготавливались к бою, наша аварийная партия успела сбросить в воду пылающий на шлюпбалках спасательный барказ. Не прекращая пулеметного огня, немцы снова выпустили торпеды. И опять точно чья-то незримая рука отвела смертоносные снаряды в сторону. Потом с Родоса прилетел самолет-торпедоносец. Его встретили "залпом" из брандспойтов. От неожиданности летчик вильнул в сторону...

ТЕХНИКД-М ^Ojl ЕЖИ 3' 9 6