Техника - молодёжи 1997-07, страница 47

— А что говорит Михалыч?

— У него — похожая картина. Видимо, где-то в экстрасенсорике произошел сдвиг, не замеченный нами. Но что конкретно случилось — никто не знает.

Сыскное агентство, выслушав представителя ассоциации экстрасенсов, против ожидания, не заломило астрономическую сумму, а предложило работать на «бартерной» основе, что вполне устроило обе стороны.

Буквально через пять дней удалось выяснить, что автомобиль, который нас интересовал, принадлежит малому предприятию «666». Далее дело приняло столь крутой оборот, что меня, вероятно, и вовсе решили не посвящать в подробности. На протяжении месяца Макаров и Карасев отвечали на мои вопросы обтекаемо; единственное, что я понял: в поиске и какой-то борьбе задействовано немало людей — от работников правоохранительных органов до специалистов в области нетрадиционной медицины. Наверное, я так и забыл бы со временем о странном случае, приключившемся со мною, теткиной квартирой и вещами (тем более, что никаких «атак» более не предпринималось); если бы не обычный кошмарный сон. Впрочем, и сам по себе сон врна ли запомнился мне столь отчетливо, если бы не одна его особенность: он был с продолжениями, как многосерийный фильм, и зта «серийность» заставляла тщательно запоминать увиденное накануне. Не часто случается подобное, и поэтому при случае я рассказал о сне Леониду Ивановичу. Обычно спокойный и невозмутимый, Макаров ни с того, ни с сего разволновался.

— В этом надо разобраться, это — новая плоскость, — забарабанил он пальцами по столу,— впрочем, мне же никто не поверит... Обратный информационно-энергетический поток... Или — феномен вещего сна? Слушай, ты давно звонил Эдварду?

— Примерно недельку назад, а что?

— До твоих снов или после?

— Ну, зто помню — до них.

— Сейчас же позвони ему и скажи, что через час мы будем у его лаборатории, в сквере.

— Ты опять об этой мистике?

— Это не мистика, не мистика! — с несвойственной ему нервозностью повторял Макаров - Это вовсе не мистика...

В метро я еще раз вспомнил недавний сон.

...Желтый двухэтажный каменный особняк на окраине города. Ночь. Дождь. С двух сторон к нему примыкает лес. Я — в этом страшном черном ночном лесу, под дождем — в мокрой одежде, со слипшимися волосами; струи воды текут по лицу, мешая смотреть. Но меня неодолимо влечет к дому, к нижним окнам, из которых исходит странный переливающийся многоцветьем свет: словно его заперли в комнате, и он мечется, не зная, как вырваться на свободу и раствориться, растаять, слиться с воздухом.

Оглядываясь по сторонам, как боящийся слежки вор, осторожно приближаюсь к одному из окон, опасаясь наступить на сучья, хотя в ропоте дождя и шелесте листьев все равно никто не услышит легкого хруста. В огромной круглой комнате — только стол посередине, тоже круглый, и вокруг него — шесть стульев. Из сидящих за столом узнаю двоих — Татьяну Львовну и рыжего, который был на похоронах Ларисы. Но откуда же свет? В комнате — ни люстры, ни торшеров, ни свечей. Ах, так это и не свет вовсе — зто летающие по комнате многочисленные гладкие шарики: почти как теннисные, но очень маленькие, и внутри каждого — какая-то искорка. Приближаясь к сидящим за столом людям, они на мгновение застывали, а потом вдруг резко поглощались каким-то необычным тонким черным шлейфом, окутывавшим каждого, и тонули в этом шлейфе.

Несмотря на шум дождя и двойные оконные стекла, я отчетливо слышал каждый звук.

— Сегодня маленький юбилей нашей фирмы,— звонким голосом говорила Татьяна Львовна, хотя в жизни у нее был совсем другой голос — писклявый и унылый. — И мы, кто ее замыслил и создал, — она развела руками, показывая на сидящих справа и слева от нее,— говоря о делах, одновременно и отпразднуем его. Пора закладывать традиции. Для начала прошу принять мой личный подарок для избранных,— ее руки снова распахнулись, взметнулись вверх, будто ее подарком была то ли эта комната, то ли воздух в ней.

«Откуда в ней столько бодрости, в этой ноющей рохле?»— думал я, прижимаясь к стеклу лбом.

— Теперь вы сами оценили, какое полезное дело мы делаем, — продолжал звенеть ее голос,— помогая людям обрести утраченное. Тем, конечно, кто в состоянии оплатить наши услуги. Но ведь за все надо платить, верно?

Чем меньше шариков оставалось в комнате, тем более налитыми становились люди: лица румянились, глаза блестели. Шлейф вокруг каждого становился более сочным и толстым, а свет в комнате — мертвенно бледным, неживым. Присмотревшись, я увидел, что исходит он все из тех же шариков, но — пустых, как шелуха; из них изъяли, вынули красивые искорки, и теперь оболочки лениво плавали в воздухе.

— Любой юбилей — прежде всего подведение итогов,— иглами впивался в уши голос Татьяны Львовны.— Поэтому сейчас — небольшое сообщение Юрия Вольфовича.

То, что он говорил, даже во сне с трудом укладывалось в моей голове. Оказывается, именно он и был изобретателем прибора, на основе которого образовалась фирма «666». Прибор выполнял роль механического вампира, то есть разрывал чужое биополе и выкачивал из человека энергию, конденсируя ее в себе.

Добро и зло... Неужели они — извечны, и борьба их бесконечна? И на каждого светлого гения обязательно приходится гений тьмы? Только светлые — на виду, а зти... Сколько их? Может, гораздо больше, чем можно и предположить? Юрий Вольфович едва ли не еженедельно усовершенствовал свои приборы. Теперь они работали уже без лазерного луча, могли воздействовать на человека сквозь стены, на большом расстоянии. Задумав поставить дело на поток, он стал искать помощников — так и появилась «666 >.

Освободив голову от организаторских обязанностей Юрий Вольфович нашел возможность извлекать из конденсаторов уворованную энергию и направленно передавать ее другим людям. Это и стало фундаментом фирмы. В ход пошла даже положительная аура вещей.

— Один сеанс подпитки сейчас стоит триста тысяч рублей,— явственно доносился его голос, словно я сидел за тем же столом, что и он, а не стоял по другую сторону окна — Поскольку наша фирма единственная, то клиентам обращаться больше некуда. Значит, есть резон повысить расценки до полумиллиона. Тем более, что клиентура у нас далеко не из бедных, средний возраст — под семьдесят, когда превыше всего ставят здоровье и маленькие радости.

— Вчера было двое сорокалетних,— вставила Татьяна Львовна,— на сексуальной подзарядке.

— Спасибо, что напомнили, я чуть не забыл сказать, что теперь у нас появились новые возможности для расширения сферы услуг. И, соответственно, для привлечения клиентов. Прошу внимания, господа, — это информация именно для вас, поскольку вы все занимаетесь сбытом нашей продукции. Я не хотел говорить раньше, но теперь, когда новый прибор «Вамп-6» прошел апробацию с отличными результатами... Так вот, те двое вчерашних посетителей пользовались экспериментальным вариантом «Вампа», а через неделю будут действовать еще три прибора. В чем их особенность? Как вы знаете, до сих пор мы использовали только общую ауру. Наши приборы «раздевали» наиболее сильных доноров, притягивая к себе и оставляя на конденсаторах их общую энергию. Соответственно, наши клиенты тоже подпитывались только общей энергией. Получается, мы в течение сеанса, за какие-то триста тысяч, предоставляли им весь спектр энергетических полей. Такому разбазариванию надо положить конец! «Вампы» должны просто озолотить нас, ибо отныне предлагаться будет по выбору клиента лишь один вид энергии.

Он обвел молчащую пятерку слушателей победным взглядом.

— Но... но как этот вид выделить из общей? — после паузы спросил лысый толстяк в очках.

— В том-то и дело,— бодро зазвенел надменный голос Юрия Вольфовича,— что с общей ничего делать не надо. Она будет идти по самым высоким расценкам, потому что мы тоже рискуем, добывая ее: пожадничал, выключил прибор на три минуты позже, чем по инструкции — и донор протянет ноги. Согласен-согласен, никто, конечно, не подкопается, но, думаю, излишняя осторожность отнюдь не помешает. А специализированные виды энергии станет добывать «Вамп-6». На нем несколько клавиш и столько же конденсаторов. Каждый — для одного вида; если у человека слабое интеллектуальное поле, но сильное — сексуальное или эмоциональное, то «Вамп» изымет на конденсаторы «С» или «Э» только зти виды, а конденсатор «И» будет наполняться интеллектуальной энергией от другого донора, у которого она высшего качества.

— Гениально! — выдохнул толстяк, поблескивая очками и ища одобрения у прочих.

— Восхитительно! - поддержала его соседка слева.

— Короче, клиенту открывается возможность заряжать себя любым из этих видов, и вы должны так преподнести новинку, чтобы она принесла фирме выгоду. Более того, удалось установить, что жизненное поле — биополе — это энергия, сохраняемая и переносимая конкретными частицами. Они столь малы, что увидеть их нельзя, о массе могу сказать лишь, что в знаменателе стоит десятка в тридцать четвертой степени! И мы — внимание! — на уровне квантов займемся сортировкой не только видов энергии, но и оттенков. Образно говоря, если общая — римская цифра, то виды — арабские цифры, а оттенки или подвиды — буквы. Надеюсь, ясно?

— Да... но... Юрий Вольфович, оттенки — зто как?

— То есть, не просто эмоциональная энергия, а — конкретная эмоция: счастье, влюбленность, страдание и т.д. Операторы напряженно работают в городе уже второй месяц. Ведь если есть спрос, мы обязаны на нем зарабатывать. Судите сами: человеку, который имеет все, ни в чем не нуждается, достаточно стар и пресыщен жизнью,— а зто и есть наши клиенты — вдруг захотелось ощутить состояние влюбленности. Или — при том, что клиент циник и прожженный прагмат, способный продать и мать родную, и собственного ребенка, ему вдруг захотелось «остренького» — вспомнить, как он когда-то, будучи двадцатилетним, страдал, потеряв близкого человека. Но страдать-то он давно разучился. Хочется? Плати — и мы сделаем.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 7 97

XIII