Техника - молодёжи 1998-08, страница 54
его друга, известного диссидента Жореса Медведева. Раздражение Хайфлика рикошетом ударило по Оловникову — его открытие не получило поддержки, и о нем забыли почти на 30 лет. КОГДА БАРАХЛИТ ЗАСТЕЖКА И лишь недавно американские исследователи Джерри Шей и Вудридж Райт из Юго-Западного медицинского центра при Техасском университете выделили в чистом виде и изучили фермент теломеразу — восстановитель теломеров. Предположения нашего соотечественника подтвердились. Как известно, ДНК представляет собой две линейные полимерные цепочки, соединенные между собой парами азотистых оснований на манер застежки-молнии. ДНК-полимераза — на самом деле комплекс из трех ферментов. Один из них «расстегивает молнию», а два других ползут за ним и к каждой из разъединившихся цепей пристраивают новую. Причем ферменты-сборщики движутся лишь в одном направлении — от «головы» молекулы ДНК к ее «хвосту». Но из-за комплементарное™ ДНК (здесь нет возможности подробно объяснять, что зто такое, но ответ есть в школьном учебнике) получается любопытная штука: у одной из цепей, на которые распадается «расстегнутая» двойная молекула, «голова» и «хвост» остаются где были, а у другой — меняются местами! Соответственно один фермент-сборщик просто скользит вслед за ферментом-«застежкой» и делает свое дело, а второму приходится исхитряться: подождав, пока «застежка» освободит очередной участок «его» цепи, он проходит его в обратном направлении, пристраивая к нему комплементарную последовательность нуклеотидов, затем отделяется от ДНК, нагоняет «застежку», тем временем продвинувшуюся дальше, и копирует — опять-таки задом наперад — вновь освободившийся отрезок ДНК, и т.д. Наконец, «застежка» достигла конца двойной спирали. Здесь второй фермент-сборщик уже не может подсоединиться к ДНК — последний «стежок» остается неудвоенным. При следующем делении он еще удлинится, при третьем — еще.. И вот уж весь теломер одинарный — а это все равно, что его нет: ферменты комплекса ДНК-по-лимеразы перестают опознавать хромосому. Значит, она теряет способность к самоудвоению, а клетка — к делению. Таков на молекулярном уровне «предел Хайфлика» — генетический механизм старения. Теломераза же тем и занята, что достраивает теломеры, не давая ДНК укорачиваться. Теоретически любая клетка способна размножаться сколько угодно — что и доказал эксперимент: в пробирке, куда добавляли теломеразу, человеческие клетки далились гораздо более 70 раз. Выходит, проблему решили? Достаточно подкармливать наши клетки теломера-зой — и вечная жизнь гарантирована? Но ученые отнюдь не считают, что человек с бессмертными клетками и сам бессмертен. Во-первых, кроме описанного генетического механизма старения, есть другие, к тому же плохо изученные. Во-вторых, не следует забывать о смертельных болезнях — особенно о раке. А вадь его суть — как раз в том, что НЕКОТОРЫЕ клетки организма обретают бессмертие и безудержно делятся, приводя к перерождению органов! И все же специалисты полагают, что работа Шея и Райта — крупный шаг на нашем пути к самопознанию, открывающий новые возможности предупредить старость. Вселяют оптимизм и другие исследования: например, группа биологов из Гарварда сообщила, что ими найден ген, регулирующий СКОРОСТЬ старения. По мнению ав торов, «использование его потенциала продлит человеческую жизнь до 300 лет»; обещано даже, что в аптеках появятся таблетки от старости. Есть надежда и на успехи в борьбе с прогерией, она же синдром Вернера: пораженный им умирает от дряхлости к 20 — 30 годам, причем выглядит как древний старец. Правда, и раньше медицина потчевала нас сенсациями: то в США создали препарат металатонин, то у нас в петербургском НИИ онкологии имени Н.Н.Петрова — эпи-таламин, но ни тот, ни другой не стали «эликсирами вечной молодости». Справедливости ради добавим, что профессор Владимир Анисимов, один из создателей зпи-таламина, и не приписывал ему подобного эффекта. Препарат увеличил продолжительность жизни подопытных крыс на 25 — 30% и неплохо зарекомендовал себя в клинических испытаниях на людях. Тем не менее российские исследователи воздерживаются от сенсационных заявлений. «Конечно, эпиталамин улучшает общее состояние, повышает работоспособность, — говорят они, — но дать вечную жизнь он все-та-ки не в силах». Столь же осторожен и Вудридж Райт: «Наше открытие не сделает людей бессмертными, но его возможности многообещающи». А видный геронтолог Дэниэл Перри добавил: «Речь не идет о конструировании 200-летнего мужчины или женщины. Но потенциал удлинения нормальной человеческой жизни представляется нам весьма значительным. Управляя напрямую механизмом старения, мы теперь, надеюсь, сможем успешнее избавлять людей от тяжких недугов. А разве это не тот самый источник юности, о котором мы все мечтаем?» ■ Фотомонтаж Александра КУЛЕШОВА По материалам зарубежной печати ществ, ответственных за реакцию отторжения. Затем из сразанного лоскутка с помощью особого реагента выделяем фибробласты, помещаем их в питательную среду — а дальше дело техники. В инкубаторе при температуре плюс 37 и содержании в среде 5% углекислого газа они быстро размножаются — получается первичная культура, которую мы для увеличения площади покрытия 5 — 7 раз пересеваем. Весь процесс занимает 48 ч — после чего фибробласты пересаживают на ...после чего больному гарантировано быстрое и полное аыздоровление. поврежденную ожогом кожу. Силиконовую основу снимают через два дня, когда начинается заживление. Наш метод можно комбинировать с ауто-дермопластикой: не пострадавшие от ожога участки кожи больного растягивают, перфорируют — опять же ради увеличения площади — и нвкладывают на рану в ряд с фибробласта-ми. Или другой вариант: сначала наложить слой последних, а на них через какое-то время — перфорированные участки собственной здоровой кожи лациента. — Но ведь тогда удастся одномоментно закрыть все раны, даже если их много и они обширны? И ожоговая болезнь вовсе не рвзовьется? — Совершенно верно. Плюс, не забудьте, прекращается доступ инфекции. В среднем приживление клеток происходит уже через три дня после операции — как раз в самый критический период. А две нвдели спустя новая кожа полностью сформирована! Иными словами, сроки заживления ожогов сокращаются в 1,5 — 2 раза. И послеоперационных осложнений намного меньше. Несколько слов о культурах фибробластов. При определенных условиях они хранятся несколько месяцев; в течение суток из имеющейся культуры нетрудно приготовить практически любое количество свежего материала для перасадки (кстати, в операционную его доставляют в контейнерах особого устройства). Относительная стабильность культур позволила нам приступить к беспрецедентному эксперименту — организации банка человеческой кожи! Пока сделаны лишь первые шаги, но нет сомнений, что начинание весьма перспективно, а важность его не требует доказательств. — И последнее: как относятся к вашему методу коллеги, а частности зарубежные? — Уже в нескольких европейских странах медики взяли его на вооружение. И неудивительно: ведь нам удалось спасти жизнь и здоровье нескольким сотням больных с ожоговой поверхностью до 80 — 85% от общей площади кожи! По прежним понятиям, такие поражения просто не совместимы с жизнью. Сегодня сфера применения фибробластов расширяется; недавно мы с успехом использовали их для лечения незаживающих трофических язв. ■ Фото из рабочего архива лауреата Государственной премии РФ профессора В.П. ТУМАНОВА * J ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ шя 8 98 |
