Техника - молодёжи 1999-07, страница 41
на большие высоты. И Менделеев немало времени посвятил метеорологии и даже совершил подъем на аэростате с научными целями. Ломоносов интересовался горным делом, — и Менделеев стал знатоком русской горнодобывающей промышленности. Трудно найти в истории науки личности, подобные Ломоносову и Менделееву Но и трудно найти страну, подобную России! • Сравнивая агрономическую деятельность Либиха и Буссенго, убеждаешься, что слава и признание приходят к тому, кто проповедует более простую истину, не требующую труда на усвоение. «Необходимо в виде золы возвращать земле минеральную часть урожая!» — что может быть очевиднее этой либиховской идеи? И вот немца носят на руках, провозглашают учителем, основателем и т.д. А Буссенго, не ошибшийся ни в чем, но и не бросивший публике такой короткой, как у Либиха, мысли — остался на всю жизнь в тени и по сю пору нуждается в защите своего имени. И еще: как в этих сельскохозяйственных опытах проявился национальный характер. Немец Либих разболтал свою чисто умозрительную идею на весь мир. Француз Буссенго основательно, но с остроумными прибаутками засел в лаборатории за проверку теории. А Лооз и Джильберт — англичане — без всяких разговоров соорудили опытное поле в Ротамстеде, и первые же их опытные результаты опровергли все либиховские пророчества! • Если поместить элементы в условия, близкие к абсолютному нулю температуры, их сходства и различия проявились бы, вероятно, более ясно, чем при 20° С. У водорода появились бы металлический блеск и ковкость; фтор и хлор, возможно, стали бы чисто внешне походить на кристаллический йод. И еще: по всей видимости, следовало бы и реакционную способность оценивать при разных температурах. Вероятно, у каждого элемента есть своя температура, при которой получается устойчивым его высший солеобразующий окисел. • Русская физика не дала великих имен, зато русская химия дала их в изобилии. Отчасти это подтверждает аналогию Менделеева, считавшего, что физика изучает свойства биология — материальные индивидуальности — клетки. А химия — между ними: с одной стороны, свойства, с другой, — химические индивидуальности, своеобразные подобия клеток. Запад — личность. Восток — государство. Россия — промежуточное положение между ними. Отсюда: физика на Западе, биология — на Востоке, химия — в России! Хотя в этих аналогиях есть некоторая натяжка, но отсвет истины, по-моему, на них падает. • Изобретение не есть просто так выскочившая из головы изобретателя машинка, которая колготится и производит те или иные манипуляции. Это — скорее узловая точка, в которой материализуется множество духовных импульсов — нужд, интересов, спроса, прихотей и даже причуд данного народа. Мы знаем множество изобретений, пользующихся колоссальным спросом в одной стране и непрививающихся, несмотря на все усилия, в другой. Весь мир пользуется американского изобретения наручниками и дубинками, — а у нас все попытки их применить кончаются провалом. А древнеримский самовар так пришелся по душе русскому человеку, что спустя 2000 лет стал российской достопримечательностью, обретя в России вторую родину. Поэтому, изучая теорию изобретательства, следовало бы четко разграничить эти факторы, и тогда мы убедились бы, что изобретатель очень редко понимает общественную значимость своего изобретения. • Математика — это набор калек с контурами сложных линий, нанесенных на них по определенным правилам. Сложенные все вместе, одна на другую, они дают густое трудно дифференцируемое пятно с размытыми краями, быть может, даже более сложное, широкое и обширное, чем реальный мир. Взятые в такой совокупности, эти кальки мало что дают для понимания мира. Но каждая калька в отдельности — колоссальная ценность. Накладывая ее на лицо реального мира, мы видим: некоторые его черты совпадают с линиями на кальке и, следовательно, могут изучаться этим методом. Накладывая другую, мы находим класс явлений, могущий быть изученным вторым методом, и т.д. • Как-то раз наш сотрудник, поэт Юрий Медведев спросил, какой образ Менделеева сложился у меня в голове после написания книги о нем. Этот вопрос заставил меня призадуматься, и получилось вот что: некое существо вроде Пана или Вия вдруг начинает медленно, но неотвратимо подниматься из-под земли, и самое страшное в этом росте — неизменность скорости, которую ничем нельзя ни увеличить, ни уменьшить. Если случайно угол дома зацепился за плечо существа — оно поднимет весь дом за угол и разрушит его. Если попались рельсы — оно и их поднимет, изогнет, порвет, и это ни на йоту не замедлит роста. Потом, достигнув максимального развития, возвысившись над миром, нависнув над ним, это странное существо так же медленно и так же неотвратимо возвращается назад в землю. На поверхности останутся только свернутые дома и скрученные рельсы, а в памяти свидетелей — воспоминания о том уроке, который оставила в душах людей неотвратимость развития этого существа. • Только недавно я сообразил, наконец, в чем «демоничность» водорода, вопрос, который мучил меня с 9-го класса. Она в том, что он химически одновременно и щелочной металл, и галоген. Имея на первом электронном уровне один электрон из возможных двух, он одинаково легко может сбро- * сить его — и тогда ведет себя, как щелочной металл, и принять еще один — и тогда он галоген. • Размышляя о преобразовании Земли, подумал: в какой же момент человечество поперло не в ту сторону? Может быть, тогда, когда, перестав довольствоваться поверхностью планеты, полезло под землю за углем и нефтью и тем самым запустило в ход некогда запасенный энергетический потенциал, реализация которого так резко исказила условия существования биосферы? Наверное, мускульной силы людей и животных, питаемых плодами, произрастающими на поверхности, никогда не хватило бы на те великие преобразования и загрязнения воздуха, воды и земли, с которыми мы сейчас столкнулись Несомненно, под землю за энергоносителями людей погнал прирост населения — иначе не отопиться, не прокормиться, не одеться А этот прирост откуда взялся? Из гуманистического учения. А гуманистическое учение откуда? Совершенно очевидно, гуманистическое учение — это идеология маленького племени, которое должно культивировать прирост чтобы не вымереть. Но будучи принято великими народами, оно породило все те проблемы, которые, я думаю, сейчас неразрешимы. • Каждая машина есть точнейшее отображение особенностей и истории той страны, где она создана. Наши ракеты должны были быть более мощными, так как вся их приборная начинка была тяжелой. Наши танки были грубыми в отделке, потому что рабочей силы не хватало во время войны. Немецкие танки были тяжелыми, ибо у них не было важнейших легирующих металлов, а потому ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ ШЖ 7 9 9 |
