Техника - молодёжи 1999-08, страница 42

Портрет царя Федора Алексеевича. Со старинной гравюры.

подметки. Родословная Пожарских по мужской линии идет от великого князя Всеволода Большое Гнездо (1154 — 1212).

В 1238 г. великий князь владимирский Ярослав Всеволодович дал в удел своему брату Ивану город Стародуб на Клязьме с областью. Стародубское княжество граничило с Нижегородским, Владимирским и Московским. Иван Всеволодович стал родоначальником династии независимых князей Старо-дубских. Один из них, Андрей Федорович, отличился в Куликовской битве. Его второй сын Василий получил в удел волость с городом Пожар (Погара) в составе Стародубского княжества, а его потомки получили прозвище Пожарских.

В начале XV столетия они стали вассалами Москвы, но сохранили удел и лишились его лишь при Иване Грозном — мало того, он наложил на них опалу. Пожарские были «прощены» в 1602 г., уже при царе Борисе, и сразу же 20-летний Дмитрий Михайлович получил чин стольника.

Итак, Пожарские — один из древнейших и знатнейших княжеских родов, причем рюриковой крови.

К 1612 г. Дмитрия Пожарского знала вся Россия как прославленного воеводу. Он не проиграл ни одного сражения, а главное, ни разу не продался ни полякам, ни одному из самозванцев.

Пожарский и Минин сосредоточили в своих руках руководство Нижегородским ополчением. Они сознательно сделали его земским, то есть укомплектовали дворянами, стрельцами и ополченцами-горожанами — поскольку настороженно относились к казакам, приступившим к осаде столицы, и их вождям Заруцкому и Трубецкому, понимая, что идти к Москве на соединение с ними значило бы подвергнуть судьбу ополчения большой опасности

Пожарский сразу проявил себя не только полководцем, но и искушенным политиком. В январе 1612 г. он объявил, что нижегородская рать пойдет на выручку

Цари Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич. Со старинной гравюры.

оставался единственный претендент на трон — сам Дмитрий Михайлович Пожарский.

Это прекрасно понимали и в московском казачьем лагере. Реакция последовала незамедлительно: на Суздаль бросили отряды атаманов Андрея и Ивана Просовецких Поляки отошли, но прямой путь Пожарскому к Москве был закрыт — Суздаль заняли казаки Конечно, ополчение без труда могло выбить их оттуда, но начинать войну с ними представлялось нецелесообразным как в военном, так и в политическом отношении Поэтому Пожарский двинул рать в обход Москвы по Волге. Правда, и тут Заруцкий с Трубецким (ставшие союзниками при осаде Москвы) решили преградить ему дорогу: отряды Андрея Просовецкого срочно двинулись к Ярославлю. Пожарский успел раньше — и нижегородские полки под колокольный звон вступили в Ярославль.

Там ополчение простояло 4 месяца и получило солидное подкрепление. Тем временем сторонники Пожарского — где мирно, где с боем — вытесняли казаков из городов центральной России: в апреле 1612 г. отряд Романа Петровича Пожарского выбил их из Суздаля, в мае воевода Иван Наумов занял Переелавль-Залесский, а князь Дмитрий Черкасский — Углич.

Как и ранее в Нижнем Новгороде, в Ярославле Пожарский и Минин считали главной задачей не очищение Москвы от поляков, а создание прочной законной власти, чтобы объединить страну и покончить со смутой. 7 апреля 1612 г., вскоре после взятия Ярославля, от лица земского ополчения по всем русским городам разослали грамоты с описаниями беззаконий Заруцкого и Трубецкого и призывом послать в Ярославль «изо всяких чинов людей человека по два», с ними собрать Земский собор и выбрать

Суздалю, осажденному польскими отрядами. В дальнейшем князь планировал сделать Суздаль местом сбора ополчения всей страны. Мало того, именно в Суздале предполагалось созвать Земский собор для всенародного избрания царя.

Пожарский верно просчитал ситуацию: когда за ополчением будет стоять не только земская власть Нижнего Новгорода, но и государственный аппарат во главе с царем и патриархом, произойдет коренной перелом в общественном сознании. Царь же должен быть выдвиженцем не одних казаков, а всех сословий и городов. Понятно, что на Земском соборе, проходящем под охраной ополчения Пожарского, не прошла бы кандидатура очередного самозванца (псковского Лжедмит-рия); не выбрали бы и заморского ставленника. А из русской аристократии князей выбирать было, по сути, некого — и Шуйские, и Голицыны, и Мстиславские, и Романовы находились в руках у поляков. Тушинский боярин Трубецкой тоже не шел в расчет — он обладал реальной силой только в окружении своих казаков, а их Пожарский не собирался приглашать на Собор. Следовательно,

Императрица Анна Иоанновна. Гравюра резцом с портрета Л. Каравака. 1730.