Техника - молодёжи 2000-02, страница 15

хом и грубым силовым ли, экономическим принуждением, необъятно велики усилия духовного начала отстоять себя, пробиться на свет, и крайне малы результаты этих усилий. К тому же, практика жизни следующих поколений часто сводит на нет благородные порывы одиночек, их призрачные достижения... Речь идет о создании уклада, при котором лучшие порывы души станут желанными, естественными и всеобщими! Только тогда узкая, извилистая, тернистая тропа Духа обратится в магистральный путь для народов, для всего человечества.

Но возможен ли подобный уклад?

БОРЦЫ ПРОТИВ ХАОСА

Любителям досужих разговоров о вавилонском падении нравов и древних добродетелях, якобы утраченных в техническую эру, можно предложить лишь быть повнимательнее и к прошлому, и к настоящему.

Два тысячелетия назад римляне, цвет тогдашней земной культуры, смеялись и ликовали, глядя, как ползает по арене цирка гладиатор с выпущенными кишками... Много ли сегодня, тем более в цивилизованных странах, найдется столь «смешливых» людей? Разве что маньяки-садисты или подростки, зомбированные телевидением... Изуверские публичные казни, пытки, еще не так давно находившиеся в числе законных санкций, становятся «достоянием» наиболее косных режимов, свирепых спецслужб, наконец — одних только банд террористов...

«Впечатанные» программы кажутся вечными, по крайней мере, долговременными, лишь отдельным группам людей или ограниченному числу поколений. Является новое, неслыханное на Земле понятие (Экклезиаст неправ — есть вещи новые, возникшие впервые): «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» или «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», и готово, мутаген запущен, вся ткань взаимоотношений начинает сплетаться заново! Консерваторы поднимают мятеж за мятежом, их сопротивление беспощадно, — ведь они отстаивают привычное, — но столь же и бесперспективно. Самые кровопролитные в истории войны окончились выработкой структур международной безопасности; и дело здесь не только в экономике, она-то как раз от войн нередко выигрывает... Однажды до людей (во всяком случае, просвещенных) начал доходить ужас разрушений,

причиняемых цивилизациеи всему живому; и вот, опять-таки во многом вопреки хозяйственной выгоде, проснулось новое, экологическое сознание, и даже мода объявила безнравственным ношение натуральных мехов...

Так что же, свободна дорога к царству светлых Демиургов, строящих колыбель юных рас? Если бы так...

Я уже говорил: в пору, когда большие бесхвостые приматы еще только готовились стать людьми, они уступали в средствах приспособления большинству животных. Выручила динамика быстро множившихся мозговых связей — свойство, которое позволило прогнозировать и моделировать поведение наилучшим, безопасным, обеспечивающим выживание образом. Однако любая подобная «матрица действий» предполагала взаимную координацию, вела к созданию все более дисциплинированных, связанных уже не кровными — общественными отношениями групп. Протолюди становились окончательно беспомощными и «потерянными» поодиночке. Оттого даже недостаточно совершенные модели взаимообусловленного поведения, предлагаемые (навязываемые) вожаками, оказывались более предпочтительными, чем опасная независимость.

собности к выживанию, абсолютно бессильно перед лицом природы. Мы можем благополучно существовать лишь в колбе антропосферы. Она, антропо-сфера, и «кроится» по мерке большинства, пригоняется к приспособительному уровню посредственности. Особям, более или менее сносно устроенным в рукотворном мире, нет нужды напрягать свои силы, чтобы выжить Любой лесной зверь или птица небесная вынуждены полагаться только на себя; нам же достаточно выполнять свод правил, придуманных другими, лидерами, «впечатывателями», чтобы получать гарантированный минимум житейских благ... Отсюда — пассивность 90% разумных, их склонность к консерватизму и «тихой» жизни.

Надо полагать, в начале всех королевских ли, финансовых династий стояли вправду яркие, волевые личности, скорее всего — авторы и инициаторы «впечатываемых» моделей, для удобства принятых обществом. Но, исходя из понятных свойств психики, модели, очевидно, были удобны прежде всего для своих создателей; прочим соплеменникам приходилось либо уверовать, либо покориться. Впрочем, и второе не вызывало сколько-нибудь заметного протеста, поскольку даже право карать и насильничать, якобы от Бога врученное государям, выглядело законной платой за стабильность жизни: свобода могла прийти лишь в паре со столь пугающей непредсказуемостью... Понятно, что заповеди священных книг, наставления учителей весьма убедительно оправдывали царящую несправедливость, простой и чудовищный принцип «каждому свое», столь уместный на вратах Бухенвальда! Любые преступления правящих объявлялись меньшим злом в сравнении с попыткой подорвать устои. Послушание оглупленных многовековой пропагандой рядовых homo стало благословением для вождей. Некогда отвоевавшие себе привилегию получать всегда все лучшее и в наибольшем количестве, по-

Мы вполне унаследовали от синантропов это обыкновение жить чужим может быть, не более изощренным, чем у нас самих, но более напористым чужим умом. Большинство из нас, за исключением разве что людей «мужественных» профессий, требующих звериной спо

следние сумели навязать массам закон, в каждом поколении воспроизводящий неравенство, жесткое разделение на ведущих и ведомых (уже отнюдь не по индивидуальным качествам!), в экономическом плане — на эксплуататоров и эксплуатируемых.

Еще раз подчеркнем: пассивность и управляемость огромного большинства людей — возмещение их безопасности в условиях цивилизации. Оттого и обре