Техника - молодёжи 2000-11, страница 21

ляя об этом задним числом, я понимаю, что тогда этот предмет казался мне безобразным. Читая содержание физической задачи, я испытывала тягостное чувство недоумения и никогда не знала, смогу ли я решить ее. Хоть и решала (причем всегда), но без радости, без вдохновения. Совсем не то, что труднейшую задачу по математике, когда, бывало, идешь в школу, не зная, что эту задачу ты решила в классе одна...

Мне с необычайной четкостью запомнился один мой ответ у доски. Я отвечала закон Гюйгенса — волновую теорию света. Нарисовала окружность с центром, вокруг точек на окружности — много маленьких окружностей, ибо каждая точка

что человек ничто так глубоко не наблюдает и не понимает, как выражение лица другого человека. Вот входит к вам ваш друг. Вы едва взглянули на него, и говорите: «Что с тобой, чем ты так расстроен?» — а попробуйте, возьмите циркуль и измерьте. где он «расстроен»? Не найдете? Ну то-то же! Глаз видит точнее, чем инструмент!..».

Удивительные, все-таки, вещи замечает человек в человеке! Я не могу объяснить, как поняла, что учительница физики ПОНИМАЕТ то, что я излагала ей, сама того не понимая. Но этот момент, этот проблеск ощущения моей собственной несостоятельности остался у меня в памяти на всю жизнь.

И так, с ощущением моей принципиальной невозможности понимания сути физики, я бы и померла, если бы в июне 1999 г. случайно не услышала передачу

УЧЕНИКА

Ариадна ЖУКОВА

Поль Дирак — один из создателей физики микромира, теоретически предсказал существование антивещества, первым утверждал, что вакуум — самое заполненное место Вселенной, а красота — критерий истинности физической теории.

световой сферы сама становится источником света. Я уже в школе любила рисовать, поэтому мой белый рисунок на черной школьной доске был прилежным и аккуратным. И тут вдруг произошло странное событие, которое я запомнила на всю жизнь.

Я отвлеклась от своего рисунка и взглянула на учительницу физики. Это была высокая, стройная, немолодая женщина, имевшая два прозвища — «Графиня» и «Селедка». Я взглянула на ее лицо — она С НАСЛАЖДЕНИЕМ слушала меня. И вдруг меня поразило как молнией: «Она же ПОНИМАЕТ, что я говорю!».

Я помню, как мы, на первом курсе, спросили профессора рисования: «А почему так долго рисуем именно голову?». — «А потому, — ответил нам профессор, —

Эрнест Резерфорд первым узнал, как устроен атом, но сомневался в скором практическом применении атомной энергии.

по радио: давал интервью критик, публицист и горячий пропагандист и популяризатор физики Даниил Семенович Данин. Его выступление меня пленило. Чем? Ну, трудно сказать: задиристостью, бесстрашием и красотой мышления, общим обаянием — трудновыразимым качеством, которым человек пленяет человека. И я вспомнила, что где-то у меня лежит его книга «Неизбежность странного мира». Лежит, между прочим, ровно как в сказке — тридцать лет и три года. Мне даже казалось, что я ее в свое время читала, однако теперь, пробежав первый же десяток страниц, я в этом усомнилась. Если и читала, то так, как в свое время учебник физики: не понимая. А теперь я ее ПОНИМАЛА (судя по резкому ощущению КРАСОТЫ излагаемых мыслей). Мало того, не прочитав и четверти книги, я узнала — да это же книга номер два! Книга №2 в моей жизни.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 112 0 0 0

Долгие десятилетия книгой №1 (из всех прочитанных) казалась мне книга Джордано Бруно «О героическом энтузиазме». Написанная в форме художественного диалога, пересыпанная стихами, она представляет собой беспримерную исповедь души человека, который по полному праву сказал приговорившим его к сожжению инквизиторам: «Вы больше страшитесь, вынося мне этот приговор, чем я, его слушая!».

Философский художественный диалог раскрывает душу необычайную. Героический энтузиазм этой души передан прозой и стихами безукоризненными. Философские идеи спорят с художественным содержанием книги по глубине, совершенству и законченности. И, начиная с 1953 г. — года ее издания у нас, — ни одна книга, написанная человеческой рукой, не казалась мне достойной стоять с нею рядом.

В Диалоге Пятом собеседники говорят:

«— Как может наш конечный ум следовать за бесконечностью объекта?

— Благодаря имеющейся в нем бесконечной мощи...

— Если человеческий ум по природе и действию конечен, как и почему возможность его бесконечна?

— Потому, что ум вечен, и оттого он всегда наслаждается и не имеет ни конца, ни меры своему счастью; и потому-то, так же, как он конечен в себе, так и бесконечен в объекте».

Книге Джордано Бруно, размышлявшего и писавшего «О бесконечности, Вселенной и мирах», отважно противоборствовавшего всему этому своим духом, своим умом, «конечным в себе и бесконечным в объекте», я, наконец, нашла достойное продолжение в книге Даниила Данина «Неизбежность странного мира» (1961). Здесь то же великое противоборство духа человеческого с бесконечными, бездонными неисчерпаемыми тайнами вселенной.

Но только положение в науке изменилось — в худшую сторону. Во времена Джордано Бруно ум изучал то, что видит глаз. Недаром человеческому глазу — окну в мир — Леонардо да Винчи (гениальный художник, изобретатель и ученый в одном лице) пел такие гениальные дифирамбы. Глаз был для него путеводителем и мудрецом.

«Безотчетно мы просим у науки того же, чего требуем по праву от искусства: изображения познаваемого!.. В общем, мы всегда тоскуем по зримому сходству с чем-нибудь нам уже знакомым. Мы тоскуем по трехмерной, объемной «чувствительности» знания», — справедливо пишет Даниил Данин. Но перед умом физика микромира стоит немыслимая задача — понимание непредставимого. «Современная физика предлагает понимать непредставимое. Никаких домашних моделей! И впереди — ни малейшей надежды на возврат к былой наглядности физического знания, — пишет Данин и прогнозирует: — И наши потомки, чей ум будет с детства — со школьной скамьи — оснащен пониманием непредставимого, окажутся людьми и гораздо более тонкого воображения, чем мы с вами». А уже в начале книги высказывает сожаление о том,

19