Техника - молодёжи 2000-11, страница 22

что, «успев на школьной скамье стать современниками Ньютона, мы не успеваем стать современниками Эйнштейна».

Я читаю эти строки, и мне кажется, что не десятилетия, а века назад я стояла у доски, прилежно рисуя наглядную схему, иллюстрирующую закон Гюйгенса, и уловила по лицу учительницы, что она понимает то, чего не понимала я.

А ведь.зсе чудеса, о которых рассказывает Данин, возникли задолго до моего рождения. Почему меня не учили им в школе? Это неправда, что подросток не способен понять сложнейшие проблемы философии и прикладной науки! Помню, как однажды на уроке я от скуки читала написанное микроскопическими буквами введение в учебник химии. Мне попалась фраза примерно такого содержания: «Законы природы не есть нечто навязанное умом человека природе — нет, это вскрытие внутренних закономерностей, изначально самой природе присущих».

Возможно, я была мало развита для своих лет, но меня потрясла четкость и понятность для меня прочитанной формулировки. Я запомнила этот момент, как один из важных в моей жизни, и как сейчас вижу перед собою страницу с микроскопическим шрифтом, очевидно, вовсе и не предназначенным для действительного прочтения (особенно школьником) Это была простая идеологическая отписка, но я запомнила ее как откровение — на всю жизнь.

В процессе работы над этой статьей я с завистью прочитала такой абзац из случайно попавшей мне в руки книги «Оккультизм» К.Уилсона — свои школьные годы вспоминает известный русский мистик П.Успенский: «Я был школьником второго или третьего класса. Но латинской грамматике Зейферта... я предпочитал физику Малинина и Буренина. Я достал эту книгу у одного из старших мальчиков и читал ее жадно, с энтузиазмом, переполненный то восторгом, то ужасом от того мистического, что открывалось передо мной. Все стены вокруг меня разрушились, горизонты далеко раздвинулись, и неправдоподобно прекрасный вид открылся перед глазами. Как будто ниточки мысли, до этого неизвестной и неожиданной, начали распространяться и связывали предметы вместе. Первый раз в моей жизни мой мир показался из хаоса. Все стало связанным, составляющим упорядоченное и гармоничное целое».

Оставим на совести автора термин «мистический» — каждый видит мир со своей колокольни. Но я не могу без зависти читать эти строки о первых интеллектуальных потрясениях и прозрениях гимназиста. Ведь я, в сущности, была предметом физики в школе обманута: обманута неизменными пятерками, которые появлялись в моем дневнике. Нам в жизни не нужны пятерки. Нам нужны вот эти интеллектуальные потрясения, дающие толчок, как пишет Успенский, новым «ниточкам мысли», которые связывают воедино целый мир.

Если вы еще не сделали этого, прочитайте книгу «Неизбежность странного мира» Данина. Вы увидите, это — грандиозная эпопея единоборства человеческого разума, страдающего и побеждаю

щего. Вы возьмете в руки роман интеллектуальных приключений, где задействованы все эмоции и качества человека а главное — его отвага Недаром еще Гераклит говорил: «Мышление — величайшая доблесть», а Джордано Бруно предпослал изображению победоносного шествия своего ума и духа заголовок «О героическом энтузиазме»! Разум так недолго живущего, так трагически смертного человека, ум, «конечный в себе, но бесконечный в объекте», бросает вызов бессмертной и бессмертно движущейся материи, как самому необоримому богу.

«Все процессы в природе конечны, — пишет в начале своей книги Данин, — кроме процесса бытия самой природы, не имеющего во времени и пространстве ни начала, ни конца». И ближе к концу повествования он утверждает: «...радость узнавания мира — единственная, у которой не бывает конца в жизни человека. Чем отвлеченнее она, тем бескорыстней. И она равно доступна всем — и академику, и ребенку: дело тут не в степени образованности — перед лицом неизменной человеческой страсти знать, как устроен мир, равны первоклассник и доктор наук. Жажда одна, утоляется она только по разному».

Третье издание книги Данина великолепно иллюстрировано. Вы видите в ней портрет смеющегося, счастливого человека и читаете под ним слова: «...Создатель «современной алхимии» Эрнест Ре-зерфорд был в прекрасном настроении, когда зимой 1911 г. вошел однажды в лабораторию и своим громоподобным голосом объявил: «Теперь я знаю, как выглядит атом!». А рядом вы можете прочитать, что за 100 (\) лет до Резерфорда о планетарном строении атома говорил московский профессор физики Михаил Павлов; за 25 лет до Резерфорда к этой же мысли пришел взвесивший солнечный луч Петр Лебедев; за десятилетие до Резерфорда планетарный атом придумал Жан Перрен.

В начале 80-х, направляясь на «Атом-маш», я увидела герб города Волгодонска — пересекающиеся орбиты, символ атома. Здесь, в красном уголке километровой длины Первого корпуса, где мастерам выдают велосипеды, чтобы скорее добираться от станка к станку величиной с двух- трехэтажный дом, на которых обрабатывают обечайки корпусов атомных реакторов, я читала лекцию по искусству. Красный уголок представлял собой металлический параллелепипед, подвешенный к потолку необъятного цеха неподалеку от гигантского портрета И.В. Курчатова, укрепленного на высоте метров 20 от пола. Здесь меня спросили: «А вы видели наш завод с другого берега моря?». — «Нет». — «Посмотрите! Он — как бирюзовый корабль! Такая красота!».

И я поняла, что красота становится критерием не только истинности физической теории, но и ценности завода. Тогда, в начале 80-х, я восхищалась подвигом рабочих «Атоммаша», но только сейчас, прочитав книгу Данина, впервые получила представление о головокружительном подвиге ученых!

Две с половиной тысячи лет назад Демокрит, как лет четыреста назад Джорда

но Бруно, размышляя о бесконечности, Вселенной и мирах, открыл необходимость существования атома. И две с половиной тысячи лет атом был в высшей степени вероятной гипотезой — но не больше.

XX век проник в строение атома и породил физику микромира. Познанный атом принес миру не только страшную бомбу, но и АЭС — источник исполинской энергии, изменил работу не только ученого, но и рабочего, создав для него сотни новых профессий. 120 рабочих «Атоммаша» имели в начале 80-х высшее техническое образование, но не шли на инженерные должности с более высокой оплатой: «Нам и тут, на своем-то месте, еле-еле хватает полученных нами знаний...».

А для меня теперь в ряд крупных событий XX века встала книга №2 о героическом энтузиазме — книга Даниила Данина «Неизбежность странного мира».

И сегодня мне хочется обратить на нее внимание учителей. Имея на школьной парте такую книгу, разве я прожила бы всю жизнь, будучи настолько глухой к подвигам физиков?

Я не могу отделаться от мысли: эта книга должна быть превращена в учебник. В наше время ломки программ, а во многом — и целей образования, мы должны придти на помощь школьнику, который за 10 (теперь уже —11) лет обучения, успев стать на школьной скамье современником Ньютона, «не успевает стать современником Эйнштейна».

Не знаю, будет ли написана в будущем третья книга «о героическом энтузиазме». Но книга Данина уже есть. Я полагаю, что она должна быть переиздана массовым тиражом и рекомендована как учебник или учебное пособие Она нуждается, на мой взгляд, только в снабжении небольшим научным аппаратом: списком физических терминов и имен физиков — с указателем страниц, на которых они упоминаются. И для начала — это все. Я предвижу старшеклассников и даже учеников средних классов, которые, прочитав эту книгу, почувствуют, как «ниточки мысли, до этого неизвестной и неожиданной», начнут распространяться и связывать окружающий ученика мир в единое прекрасное и разумное целое

Об умственной пище Джордано Бруно писал, что ею может быть лишь то, чего ум «сильно желает, ищет, принимает и вкушает охотнее, чем что-либо иное». Более того, она необходима человеку «в любое время, во всяком возрасте и во всяком состоянии, в каком находится человек» Данин, продолжая эту мысль, утверждает, что «радость узнавания мира равно доступна всем — и академику, и ребенку».

Теперь очередь деятелей образования: ввести эту прекрасную книгу в учебный процесс и тем самым помочь ученику, не «ограничиваясь Ньютоном», познакомиться с триумфальным шествием физики до самого конца второго тысячелетия истории человечества И пусть они сегодняшние школьники, с этими знаниями, во всеоружии ума и духа, вступят в тысячелетие третье — грядущее.

Навстречу новым, еще немыслимым нами, победам... ■

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 112 0 0 0

20