Техника - молодёжи 2001-05, страница 30

имели мощность более 1 — 5 кВт, что обеспечивало прохождение и прием сигналов как между ними, так и при установлении связи с центральной радиостанцией в Петрограде. Все три полярные радиостанции имели метеоплощадки, находящиеся в нескольких десятках метров от служебных и жилых построек, а также радиовышки. Станции были снабжены основными приборами, необходимыми для метеонаблю-дений — флюгером, будкой с установленными в ней барометром, психрометрическими термометрами, волосяным гигрометром для измерения влажности воздуха и дождемером. А в 1914 г. на станции в Югорском Шаре установили барограф, позволяющий непрерывно регистрировать изменения атмосферного давления.

Все эти станции были связаны между собой радиотелеграфом, но главной из них была станция на берегу Югорского Шара, куда стекалась информация от двух других полярных станций, а потом передавалась в Исакогорку, что под Архангельском. И уж отГуда гидрометео-данные направлялись в Петроград, в Главную физическую обсерваторию. Наблюдатели передавали депеши о состоянии погоды на Севере ежедневно, в 7 ч утра и в 1 ч дня.

ПО СЛОВАМ Н.П. ГЕОРГИЕВСКОГО,

который участвовал в сооружении полярных станций и неоднократно бывал на них как в навигацию, так и при смене персонала, на печальной прибрежной равнине каждая станция «с моря выглядит приветливым, беленьким поселком, увенчанным стройной радиомачтой».

Строительство радиостанций велось по единому проекту, а здания одного назначения имели типовой внешний вид, планировку и оснащение. Жилой дом для сотрудников был своеобразным композиционным центром, вокруг которого на расстоянии от 10 до 50 м располагались аппаратная и кладовые помещения.

Как уже говорилось, для строительства использовались пустотелые бетонные блоки, уложенные на асфальтовом фундаменте, а опыта эксплуатации в Арктике бетонных сооружений еще не было Здания часто возводились на склонах, без учета мерзлотно-механи-ческих свойств грунта и его устойчивости к сезонному протаиванию. Поэтому уже в первый же год к концу лета основания зданий стали заметно проседать, и стены покрылись паутиной крупных и мелких трещин. Не помогли и кирпичные контрфорсы, которыми по углам укрепили все постройки — стало ясно, что их следовало возводить на скалистых основаниях. Наибольшим разрушениям подверглись здания на станции Маре-Сале, расположенные на склонах холма, на глинисто-песчаной почве. Необычайно теплым летом 1915 г. уровень сезонного протаивания здесь был настолько велик, что глина потекла по склону холма, сам холм осел, а здание аппаратной разломилось Значительные повреждения по

лучили и крепления радиомачты. Этот печальный опыт был учтен, когда в последующие десятилетия на Севере развернулось строительство целой сети метеостанций.

Проблемой оказалось и отопление станций зимой, так как холод легко проникал сквозь бетонные блоки, расцвечивая изморозью стены Днем сторожа нещадно топили дровами печки-чугунки, которые раскалялись докрасна и нагревали помещения до 25°С и выше; стены оттаивали, и по ним струились потоки воды. Но ночью вся эта влага замерзала (толщина наледей достигала 2 — 5 см), чтобы на следующее утро растаять и наполнить все комнаты душным паром. От этого полы и стены помещений быстро пришли в негодность; нелегко приходилось и людям — они и в помещении не снимали шуб, а подышать свежим воздухом выходили на улицу, на мороз... Лишь в 1914 г чугунные печи сменили на кирпичные, которые хорошо держали тепло и не позволяли скапливаться влаге.

ЗНАКОМЯСЬ С АРХИВНЫМИ МАТЕРИАЛАМИ и публикациями того далекого времени, мне удалось установить имена некоторых первых сотрудников полярных радиостанций, несших свою нелегкую службу

Из уже упомянутых выше воспоминаний Н.П. Георгиевского известно, что первые два — три года с начала деятельности радиостанций их обслуживали постоянные коллективы сотрудников. Но с открытием новых пунктов этих специалистов, уже набравшихся опыта работы и зимовки в Арктике, стали перебрасывать на новые объекты.

Так, в 1916 г. полностью сменился штат на Вайгаче: первые сотрудники этой радиостанции, А.А. Доступов и Ф.Я. Принцев, были переведены на Кольский полуостров, на Александровскую станцию. В свою очередь, с Маре-Сале на Вайгач, на должность заведующего, направили Г. К. Иванькина, радиотелеграфистами здесь тоже стали служить новые сотрудники — А.Т. Васин иГ.М. Абашкин.

Существенно обновился состав сотрудников и на Югорском Шаре — здесь не сменился только начальник станции И.Н. Шмелев. За аппаратурой этой станции стал следить механик А.Ф. Фомин, а телеграфистами начали работать В.Г. Кальченко и М.Г. Орлов. Также три новых сотрудника приступили к работе и на Маре-Сале. Ямальскую радиостанцию возглавил B.C. Дубиц-кий, а за «радио» поочередно отвечали С.А. Чурин и И.А. Попов.

Опыт первых лет работы карских радиостанций предопределил открытие в 1915 г. станции на острове Диксон, в задачу которой входило обеспечение мореходства в устье Енисея. Эти четыре полярные гидрометеостанции положили начало строительству в 20 — 30 гг. целой сети полярных станций, которые (кроме вайгачской станции, закрытой в 1953 г) до сих пор продолжают нести свою нелегкую, но очень нужную службу. ■

ПОСЛЕДСТВИЯ АТОМНЫХ БОМБАРДИРОВОК прогнозировались еще в период создания ядерного оружия. В 1943 г. руководители атомного проекта поставили перед учеными задачу: найти радиопротектор — вещество или средство защиты людей от радиационного облучения. Были задействованы десятки различных организаций: химические НИИ, медицинские, фармацевтические и даже ветеринарные. Проблему покрыл мрак неизвестности и к тому же — строгой секретности. Что делали, что предпринимали специалисты в поисках радиопротекторов? Это до сих пор остается тайной за семью печатями. Лишь одна работа, вышедшая за пределы секретной лаборатории, в 1950-е гг. получила довольно широкую огласку. Отвечать за абсолютную достоверность этой истории не может никто, но выстраивается некая цепочка фактов, подтвержденных документально...

В ЧИСЛЕ ПЕРВЫХ, КТО НАЧАЛ поиски радиопротектора, был кандидат ветеринарных наук Алексей Власович Дорогое. Нам неизвестен истинный ход его тогдашних размышлений, но, предположительно, Алексей Власович решил попытать счастья, используя методику средневековых алхимиков.

Какое животное на земле наиболее приспособлено к жизни в самых экстремальных условиях? Чтобы ответить на этот вопрос, надо быть не только кандидатом ветеринарии, но разносторонним зоологом и незаурядным физиологом. Дорогов «вычислил» таких животных — это земноводные и гады. И «самые-са-мые» из них — лягушки. Им нипочем любая отрава и грязь, жара и холод (зимой промерзают, весной оживают), они живут и размножаются в воде и на деревьях, везде и всюду, питаются бог знает чем. Так может быть, метаболиты (продукты обмена веществ в клетках), полученные из этих амфибий, и обеспечат наилучшую регуляцию биохимических и физиологических процессов в угнетенном или больном организме? Почему бы нет?

Добыча лягушек — не проблема: помогли вездесущие пацаны. А дальше началась «алхимия». Алексей Власович выпотрошил, тонко порубил тушки и подверг их тепловой обработке в... самогонном аппарате. Получив странного вида конденсат, провел тонкий химический анализ и обнаружил в жидкости значительное количество токсинов фенольного ряда. Известно, что фенолы легко связываются белком. Каким? Да яичным.

Эксперимент по очистке прошел успешно, и ученый получил препарат, которому сам же и присвоил шифр — АСД, что означает Антисептик — Стимулятор Дорогова.

ТО, ЧТО АСД ОШЕЛОМЛЯЮЩЕ ЭФФЕКТИВЕН, подтвердили сотни опытов на животных, а затем и на больных псориазом и нейродермитом людях, которым уже ничто не помогало. Глубже в медицину новатор не полез — не имел права, а эксперименты по профилю продолжил. Заметьте, все это происходило в голодные 40-е. Добывать лягушек можно было толь

ТЕХНИ КА-МО Л ОДЕЖИ 5 2 0 0 1

28