Техника - молодёжи 2001-07, страница 48
тарник остается за спиной, жалобно шелестя, из-за холма огненным оком выныривает костер. При виде пламени ненависть взрывается во мне слепящей молнией, и некоторое время я не вижу ничего, кроме огня и склоненных к нему силуэтов... После эльфов пришла очередь невысокликов. Но те оказались умнее горделивых владык леса. Они бежали, не стали ввязываться в кровавую и бесполезную войну. Куда скрылись они, не знает никто. Может, до сих пор живут где-нибудь в потаенных лесах, под землей. Кто знает... Уже несколько тысяч лет не видел я ни одного невысоклика. А что же люди? Они осквернили жилища малорослого народа. Да, гадить они умеют очень хорошо... Пригнувшись, подкрадываюсь к костру. Пламенный цветок, словно чувствуя мое приближение, шипит и плюется искрами. Растут темные фигуры около огня, а вместе с ними увеличивается и ненависть. Тяжелым комом давит на грудь, от дыхания моего, кажется, сейчас начнет таять снег. С трудом сдерживаю рвотный рефлекс, подхожу осторожно. В лунном свете, что обтекает меня, боясь осветить, хорошо видно людское становище. Два жилища из плотной ткани, четверо перед костром. Молодые и сильные. Они смеются, звуки далеко разносятся по сугробам. Да, когда-то и мы много смеялись. Особенно любили повеселиться жители предгорий, гномы... С гномами люди расправились очень жестоко. Изгнали их из предгорий, заперли в бесплодных скалах, заставляя умирать от голода. Людей к тому времени стало так много, что в открытом бою жители гор точно потерпели бы поражение. Некоторое время гномов еще терпели, ведь те в обмен на еду добывали в горах золото и драгоценные камни. Но позже людская жадность взяла верх. Гномов хватали и пытали, пытаясь выведать секреты горного дела, расположение самых богатых жил. На жителей гор охотились, словно на диких зверей, и вновь стелился над землей смрад горящей плоти, и доносились крики пытаемых. Но гномы оказались крепче камня, из которого и родились. Они молчали, ни один ничего не сказал, и их уничтожили... Не в силах больше сдерживаться, выпускаю ненависть на волю. Позабыто все, оковы разума сорваны. Хриплый рев оглашает притихшие горы. Люди у костра мгновенно вскакивают, и четыре пары зрачков расширяются от ужаса. Я знаю, что они видят. Высокое, раза в два выше человека, мускулистое существо, покрытое с головы до ног белым сверкающим мехом. Багрово горят огромные глаза, а в пасти свирепо блестят клыки. Я широко улыбаюсь, вкладывая в широкий оскал всю свою ненависть. Я уже знаю, что буду делать. Вернее не я, а сконцентрированная во мне ненависть всех тех, кто погиб от людской руки. Я лишь наконечник стрелы, летящей к цели. Медленно иду к костру, четверо, чьи лица посерели, не выдерживают, и с воплями бросаются бежать. Слышен хруст снега под ногами беглецов. Пусть бегут, я догоню их позже. Сейчас мне интересны те пятеро, которых я учуял в одном из тканевых жилищ... С орками они воевали дольше всего, ведь орков тоже было немало. Кровь текла реками, делая степь коричневой. А чем оправдать поголовное уничтожение побежденных? Чем? Вот и возникла людская сказка о том, что орки были тупыми кровожадными чудовищами. Естественно, таким не место на земле. Но ведь не были орки столь плохи, не ели они человеческого мяса, не нападали первыми, а воевать выучились у людей. И в войне этой ушли, сгинули, подобно остальным... Клокочущая лава в горле толкает вперед. Легко, одним когтем, разрываю полог странного обиталища, и ткань оседает бессильными крыльями. Внутри — обезумевшие от ужаса, странно одетые люди. Они видят меня, и слитный крик оглашает суровый холодный мир. Ненависть в моем лице протягивает руку, не торопясь, наслаждаясь собой. Крик первого из пятерых захлебывается хрипом, ведь так трудно кричать со сломанной шеей! Второй падает, харкая кровью, от удара у него переломаны ребра. Огонь, пылающий во мне, не хочет гаснуть, каждая смерть лишь добавляет жару. Третий успевает схватить нож, но рука его повисает сломанной веткой, бесполезное лезвие вываливается из ослабевшей руки. Я силь нее их и быстрее, они даже не соперники мне, только жертвы... Последним двоим я не дал легкой смерти, я сломал им ноги. И оставил умирать на морозе... Нашему роду они тоже не дали выжить. До нас, правда, эта мыслящая плесень добралась позднее всего, ибо мы занимали северные, не очень удобные для человека земли. Но, не утолив жажду крови уничтожением других племен, люди взялись и за нас. Ненависть ко всему, что «не люди», не давала им покоя. Ордами они выслеживали моих сородичей, ибо мы всегда жили поодиночке. А убийства они оправдали точно так же, как и в случае с орками: мол, тролли — это такие злобные огромные чудища, убивающие людей. И мое племя сошло во тьму, быстро, ведь нас никогда не было особенно много... След хорошо виден на снегу. Луна угодливо светит из-за плеча. Отпечатки ног петляют: то сбиваются в одну цепочку, то расходятся. Я иду быстрым шагом, но не тороплюсь, ведь им же некуда бежать, некуда. Они не уйдут от меня, от последнего осколка некогда прекрасного мира, который, благодаря людям, сгинул навсегда. Вот и один из беглецов, видимо, самый слабый. Заметив меня, он кричит и падает в снег. Я не трачу сил напрасно, я просто наступаю на него. Треск костей и предсмертный всхлип радуют мне слух, а ненависть удовлетворенно вздыхает... Как я спасся от уничтожения? Долгие годы скрывался в самых отдаленных уголках тайги, один. Лишь изредка встречал сородичей, таких же изгоев, но в последние века все реже и реже. Кто умер от старости, кого нашли люди. Вероятнее всего, я последний тролль, и шерсть мою покрыл иней седины. Ведь метели почти пяти тысяч зим сыпали снег мне на макушку... Но теперь я словно помолодел на пару тысячелетий. Откуда только силы взялись? Вот еще трое беглецов: они устали и едва плетутся по снежному склону. Беззвучным, но смертоносным ураганом обрушиваюсь на них. Ненависть не знает, что такое жалость и снисхождение к слабым. Вновь трещат кости, кровь пятнает снег причудливыми узорами. Последнего из людей я лишь оглушил. Но и он не встанет, не очнется, а найдет смерть в объятиях мороза. Я стою над поверженными, и огонь потихоньку гаснет в груди, ненависть сыто уползает в потаенные пещеры души. Наверное, навсегда. Ибо там, на северо-востоке, куда я иду умирать, куда уходили умирать все тролли, не встретишь людей... P.S. Из газеты «Уральский рабочий» от 15 мая 1959 г.: «Только на днях удалось обнаружить все тела студентов-политехников из пропавшей экспедиции. Напоминаем, что пять тел были найдены еще в феврале, через неделю после того, как оборвалась связь. Четыре тела два дня назад нашли почти в полугора тысячах метров от лагеря. Что заставило ребят бежать? Без вещей, продуктов. Почему у всех погибших имеются переломы и ссадины? Почему палатка словно разрезана ножом? Милиция ведет следствие, но никаких подробностей не сообщается...» P.P.S. Гибель отряда студентов Уральского политехнического института в феврале 1959 г. - реальный факт. Загадка трагедии не раскрыта до сих пор... □ Александр РУБИС, Брянская обл. Осень. Парк за окнами укрыт опавшей листвой. Вода в прудах, как и затянутое тучами небо, мутная и серая. Здание спецслужб тоже сереет. Тут, размазывая бетон, спозаранок суетятся штукатуры. До Особого отдела они еще не добрались, но скрежет их мастерков все громче Эти звуки заглушают негромкий перестук кнопок на клавиатуре компьютера — у следователей идет своя работа. Сложная, хотя почти незаметная, она порой лишает сна. Вместо того чтобы заснуть, мы ломаем головы над очередной тайной. Зачастую она остается нераскрытой, но почти всегда меня посещает осознание ее неповторимости. ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 72001 46 |
