Техника - молодёжи 2004-03, страница 32

ИСТОРИЯ НАРОДА

Сегодня остро встают вопросы об истоках духовной культуры народа; о том, каким образом особенности национального характера и сознания предопределяют свободный выбор народа и личности? Эти темы давно волнуют ученых и мыслителей. Но таких вопросов не решить без «основательного знания прошедшего», выражаясь словами историка Костомарова.

Среди представителей двух возникших в 30— 40-е гг. XIX в. идейных течений или, как теперь их еще называют, культурологических программ — западничества и славянофильства, также были те, кто считал необходимым изучить духовную и материальную жизнь своего народа, заглянуть в его прошлое — понимая, что для оценки настоящего половиной имеющейся «государственной правды» не обойтись. Несмотря на разницу предлагаемых путей будущего развития России, у тех и у других был живой интерес к собственной истории, так же, как сочувствие и участие в судьбе «простого» народа отличало, конечно же не одних «славянофилов»...

Константин Сергеевич Аксаков (1817-1860)

■H-S-S-S-S-r'-S-r'-S-r'-r'-S-S-r'-r'-r'-^-r'-S-

СИЛОЮ жизни

Потребность в критическом осмыслении одних только названий — «западники» и «славянофилы» — ощутима ужевнедрах самих течений, когда, на тот момент больше «западник», Герцен писал в своем «Дневнике» (1842— 1845): «Странное положение мое, какое-то невольное juste-milieu* в славянском вопросе: перед ними (славянофилами. — Т. Б.) я — человек Запада, перед их врагами — человек востока. Из этого следует, что для нашего времени эти односторонние определения не годятся». Тем более, видимо, не годятся они в наше время. Давно настала пора, не идеализируя никакие идеологические концепции, не «встраиваясь» запоздало в ряды бытовавших некогда школ, а мысля самостоятельно и критически, пробовать учесть самое ценное, что наработано лучшими умами.

Литератор и историк XIX в. Константин Аксаков (1817—1 860) известен сегодня, прежде всего, как один из основателей славянофильства. Несмотря на то, что, в отличие от А. Хомякова и И. Киреевского, его нельзя назвать собственно философом-теорети-ком своей школы, как историк он был и остается ее главнейшим авторитетом...

Родился Константин Сергеевич Аксаков в небольшом селе Оренбургской губернии в семье известного писателя Сергея Тимофеевича Аксакова (автора повести «Детские годы Багрова-внука»; сказки «Аленький цветочек»), происходившего из старинного дворянского рода. Детство Константин Аксаков провел в имениях отца, получая домашнее воспитание, которое с 1826 г. продолжилось в Москве. В 1832 поступил на словесное отделение Московского университета.

На первом же курсе он вошел в кружок Н.В. Станкевича, где приобщился к немецкой классической философии: труды и идеи западных мыслителей оказали мощнейшее влияние не только на «западников»; гегелевская терминология ощутима и в магистерской диссертации Константина Аксакова «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка» (защищена в 1847 г.). Однако, по словам Ивана Аксакова, его брат все равно «гнул и натягивал» гегелевские формулы на «вящее прославление русской земли» (1, С.32).

* «Золотая середина» (фр.).— Прим. Т.Б.

Была одна идея, оказавшаяся дороже других нашему сознанию — это идея Шеллинга о том, что каждая народность выражает какую-либо сторону всемирной культуры человечества.

Во взглядах на русский народ и его историю «славянофилы»-основатели расходились подчас в противоположных направлениях. Общим у них было видение России как страны, призванной сохранить для всего человечества православие — истинное христианство — во всей его полноте и резко отрицательное отношение к деятельности Петра.

Даже окончательно утвердившись на позициях школы, Аксаков выступает оппонентом Хомякова по одному принципиальному вопросу: он трактует «богоизбранность» России преимущественно как национальную и этническую прерогативу, наделяя, в отличие от религиозного мыслителя, сакральным характером само бытие и быт русского народа. Он пишет: «...это единственная во всем мире история народа христианского не в слове, но и в деле, не в исповедании, но и в жизни, — по крайней мере по стремлению» (2, С.ЗО). Хомяков отзывается замечанием о православии Аксакова, «подчиненном народности». Оценка идеолога школы оказалась точна. Несмотря на ее укоризненный характер, это именно то, что всегда отличало Константина Аксакова от других «славянофилов» и что, в известном смысле, явилось самой сильной стороной его деятельности как историка-мыслителя.

Аксаков, в свою очередь, ответил Хомякову стихотворением «Поэту-укорителю», где назвал главным грехом «гордость про-свещенья» и «равнодушие, презренье/ Родной земли и дел родных» (1, С. 33). Не меньшей ошибкой, чем «национальную исключительность» Аксаков полагал космополитизм.

В статье «О Древнем быте у славян и у русских в особенности» Аксаков, опровергая родовую теорию, признает Русскую землю изначально наименее патриархальной, но наиболее семейной и наиболее общественной (общинной). В другой своей работе «Краткий исторический очерк земских соборов» он рассуждает об общинном строе в России, который определял строгое разграничение «Земли» (т.е. Народа) и «Государства»: «Государству» — неограниченное право действия и закона, «Земле» — полное право мнения и

слова. Этот тезис явился центральным в jjl исторической концепции Аксакова. По его д! мысли, отделение «правительства» от об- я щества позволяло русскому народу не ы жить политической (чуждой русскому ха- 01 рактеру) жизнью, а посвятить себя жизни нравственно-общественной, осуществляя & свое исконное стремление к духовной ^ свободе. Начиная с XVIII в. носитель О «внешней правды» — правительство — ус- ^ тановило «иго» над народом, носителем «внутренней правды». Аксаков призывал к восстановлению суверенитета «Земли»...

Константин Аксаков выступал с критикой работ крупнейшего историка века С. М. Соловьева. Отдавая дань уважения его таланту и трудам, он, в то же время, видел его сочинения исследованиями, а не историей (Аксаков справедливо считал, что пора для написания последней в то время еще не наступила). Основная претензия Аксакова к главному труду Соловьева состояла в следующем: «В истории России автор не заметил одного русского народа. Русского народа не заметил и Карамзин, но в то время этого далеко нельзя было так и требовать, как в наше время; к тому же Карамзин назвал свою историю историей государства российского. История России... может совершенно справедливо быть названа тоже историей российского государства, не более: земли, народа читатель не найдет в ней» (Цит по: 3, С. 28-29).

Не только невнимание к простому народу в историческом плане, но и человеческое к нему пренебрежение равно возмущали Аксакова: «Итак, по мнению г. Соловьева, земледельческое сословие с одной стороны представляет тупость понятий и бессилие смысла пред подавляющею силою привычки, с другой — оно может быть полезно Государству: — чем? — тем, что Государство пользуется им только как оружием... Но снисходительный автор находит, что в нем есть и хорошее; это — помощь, которую оно оказывает, когда призовут его на защиту того, что всем народом признано за необходимое и святое. Как бы то ни было, земледельческое сословие полезно Государству только как chair a canon**...» И чуть ниже: «...характеристика земледельческого сословия, составленная почтенным профессором, есть, по его мнению, характеристика древ

** «Пушечное мясо» (фр.).— Прим. Т. Б.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 3 2 0 0 4

30