Техника - молодёжи 2004-11, страница 9

Мозги всех поколений завалены информацией, генерирующей один-единственный, вне конкурса запоминающийся страх, вытесняющий сознание ответственности и необходимости. О какой радости творчества и созидании здесь можно говорить?! Ведь реально забыть что-то, что необходимо забыть, можно только альтернативой этому нежелательному знанию и то в течение трех поколений.

Но Россия в своей национальной культуре имеет ни для кого не доступный опыт осторожного, избирательного и воспитательного обращения с информацией. К чести служителей православия, они берегли нас, и мы столетиями не знали ветхозаветных маразмов. Теперь, с божьей помощью, освоили.

Внутреннее осуждение насилия в каждом русском так велико, что царь Иван IV прозван Грозным, несмотря на то, что это сущий ангел в сравнении с современными ему и, даже в последующем, европейскими тиранами. Современные юристы и экономисты не хотят замечать, что успехи России до тринадцатого года были бы невозможны без нравственного кодекса чести — договорного рукобития. Честь экономила деньги: ограждала дело от грабежа бюрократов. Как выглядит на этом фоне формула А.Яковлева «Не запрещено — значит, разрешено»? В сути своей — безнаказанно — значит, законно. Под соусом крутых: уверен — убивай. Извини, старина, это уже не нравственный, это идеологический каннибализм. Понятно, Яковлев апеллировал к идеологии бывших английских колоний. Но он забыл о том, что их успехи поддержал великий, по их меркам, «гражданин» «Смит-Вессон» 38-го калибра. Все жертвы русских бунтов — редкие несчастные случаи в сравнении с его победным шествием по Новому, а результаты, и по Старому свету.

Я прожил жизнь в той среде, которую называли пролетариатом, но люмпена ни одного не видел. Отличить закомплексованность от индивидуальности не могу. В КПСС меня никто не звал. Понятно — почему. Там знали, что люди могут жить и не трогать друг друга, а идеи взаимодействуют всегда и видоизменяются неизбежно. Если, например, появится башмак на газотермической подушке (сапоги-скороходы, только теплые), то он изменит социальное и экономическое устройство мира. А до изменения станет вопрос: кому это надо? Как в парадоксапьно-при-вычном — никому не надо, так и в конкретном: кому и что надо. Т.е. для кого-то, кто неспособен к изменению своего дела, эти сапоги будут убийственны.

Изобрели деньги. За что? Это, старина, документированная государством информация (!), расходно-про-порционально обмениваемая на товар и труд, характеризующая потре

бительские возможности ее обладателя. Мы с тобой владеем некоторой частью первой части формулы, а Гайдар и иже с ним — исключительно второй и всем тем, что не вошло в нашу часть первой части. Для увеличения своих потребительских возможностей, о которых у них, кстати, чисто люмпенское представление (т.е. — потреблять только чужое), они, минуя производство, т.е. труд на деньги, из чужих денег делают свои. Только больше. Не знаю, старина, как ты, но я не могу не считать фальшивомонетчиком того, кто настоящие деньги превращает в фальшивые. Вряд ли найдется язык, который повернется на то, чтобы назвать это системой. Все это больше похоже на циклопический шар навозного жука, в который влеплено все частное и общественное достояние, катящийся в чужой яр. Голос масс-медиа назидательно вещает: не догнал шар — неконкурентоспособен, сам виноват, отвали.

Но если у конкуренции есть цель — то это монополизм. А это, в свою очередь, зависимость всех от собственных возможностей победителя и отторжение самых творческих сил от производства. Масте-рам-инноваторам всегда труднее, чем поточникам.

Я пишу тебе это, старина, не для того, чтобы ты учил тех, кто там, наверху, как жить. Пишу для того, чтобы ты знал: если люди не в состоянии действовать грамотно в объеме начальной школы, в более сложных построениях у них не учтено такое количество решающих факторов, то все их социальные и экономические модели обречены на провал. И если для реализации своих моделей они привлекают некий аппарат насилия под названием власть, держись от них подальше.

Ты спросишь: куда ж деваться? Тут я тебе ничего конкретного посоветовать не могу. Попрошу только вспомнить строку полузабытого поэта Ро

берта Рождественского, нашего сверстника:

Мир надеется на мастеров!

А на кого надеяться мастеру?

Если на самого себя, то зачем? Я и много моих коллег удовлетворили собственное любопытство в таком объеме, что идеологический пакет каждого может превзойти программы многих КБ и научных институтов. Некоторые работы в безымянном или в иноимянном виде использованы. Ну и что?

В середине семидесятых годов академик АН СССР Петрянов-Соко-лов декларировал: ввиду организации государством всеобщей плановой институированности науки и техники, частную научно-техническую инициативу необходимо ограничить. Это был основополагающий принцип научной организации застоя — отторжение инициативы. Той, что стоит в начале творчества.

Инициатива — начало всего, причем, в чистом виде, бесплатное. Но сама она не имеет денежного эквивалента, а на ее подавление на этом шарике, да и на том, что катится, израсходованы немалые средства, в числе которых зарплата чиновников и др.

Как поднялась Япония? Император Хирохито провоз гласил: изобретатель в Японии выше императора! Для религиозной страны это была высочайшая поддержка и всеобщее уважение. А Генри Форд первый? Его система красных ящиков для любых идей улучшения производства и один (ещетот!) доллар за идею и высокий процент от экономии позволила ему не только выйти из кризиса и поднять производительность труда, но и качественно улучшить весь кадровый состав.

За этим стоит одно очень важное качество, которое мы уже давно перестали замечать. В нашем фольклоре, в известной сказке, есть мораль: съешь мое кислое яблочко, тогда помогу! Это значит — умей не только творить добро, но и принять добро. Это, если хочешь знать, главный принцип формирования гармонии общества. Принятие добра, так же, как и его творение, требует участия, самопожертвования. Такая мораль сильнее Форда и Хирохито, ведь они действовали вынужденно, как по Крылову: будешь разборчивой невестой — выйдешь за калеку. Т.е. берут все, используют то, что нужно. Мы же забыли нашу способность принять

TEXI

;а-молодежи 112004