Техника - молодёжи 2006-04, страница 19

www.tm-magazin .ru I 17

старого аналога в пользу нового образца.

Таким образом, слабая внедряе-мость определяется низкой экономической заинтересованностью конечного потребителя в предлагаемых нововведениях. То есть экономической выгоды потребителю не предлагают вовсе или выгода столь мала, что не покрывает дополнительных физических или психологических усилий потребителя при переходе на новый продукт. В более краткой форме этот принцип формулируется так: «Любое внедрение тормозится, если выгодополучатель находится только на одном конце потребительской цепочки». Если от внедрения ощутимую выгоду получают все участники процесса, то такое нововведение приживается легко, быстро и органично.

В качестве примера удачного внедрения инновации рассмотрим установку пластиковых окон в частной квартире. В стране старые деревянные окна отжили свой срок и повсеместно требовали замены на новые. При выборе между новыми деревянными и новыми пластиковыми окнами выиграли пластиковые, так как при одинаковом уровне теплозащиты и качества они оказались дешевле, и их не надо было красить и мыть изнутри.

В свете полученных выводов интересно разобрать примеры, приведенные в статье «Инновации как тормоз технического прогресса» (ТМ №12, 2005).

Первый пример: внедрение обтекателей над кабинами грузовых автомобилей, которые способствуют экономии нескольких литров топлива с каждого бака. Первоначальное противодействие внедрению весьма полезного обтекателя было вызвано тем, что на долю самого шофера ничего не перепадало, вся же экономия доставалась государству

за счет снижения норм расхода топлива. Обтекатели начали ставить даже по собственной инициативе только тогда, когда вся экономия стала доставаться самому шоферу. Казалось бы, что это несправедливо! Ведь и государству должно что-то достаться, и автотранспортному предприятию, и разработчикам обтекателя.

Справедливость есть во всем, что работает, — главное правильно все оценить. В данном случае вся экономия на расходе топлива действительно достается шоферу, но при этом остальные участники тоже не остаются внакладе. Автотранспортное предприятие получает довольного жизнью водителя (что очень важно), заинтересованного проехать как можно больше километров на минимальном количестве топлива, ведь экономия идет в его карман. Меньший расход топлива снижает нагрузку на двигатель и трансмиссию автомобиля, что повышает их ресурс и способствует более высокой финансовой отдаче с каждой единицы автотранспорта для предприятия. Повышение прибыльности предприятия ведет к увеличению налоговых поступлений государству, что улуч

шает содержание социальной сферы (пенсии) и бюджетных отраслей (армия, милиция, образование, наука, медицина и т.д.). Снижается расход топлива по стране в целом, что позволяет экспортировать его в больших объемах без ущерба для страны. Таким образом, получается, что оставлять мелкую экономию шоферу прибыльно для всех, а отнимать мелкую экономию у шофера убыточно для всех.

Второй пример: внедрение высокоэффективных оснасток и методик производства на существующих сложившихся крупных предприятиях машиностроения. Здесь ситуация саботажа внедрения эффективной оснастки, ведущей к изменениям норм выработки и оплаты.

Здесь проблема чуть сложнее, чем в предыдущем примере. Увеличение нормы выработки при стабильном плане производства самого завода означает, что одни рабочие будут больше работать за те же деньги, а другие окажутся вовсе лишними и попадут под сокращение. А если предприятие градообразующее, что часто бывает в малых промышленных городках, то другой работы в городе не существует.

«Дефицит — есть объективная реальность, не данная нам в ощущениях». Леонид Ильич призадумался и сказал Михаилу Андреевичу: «Но это же чистой воды идеализм! С материалистической точки зрения непонятно. Пусть академики поработают еще». Что и было продиктовано руководству Академии наук. Еще через неделю была дана окончательная формулировка понятия: «Дефицит — есть объективная реальность, данная в ощущениях не нам». И смех, и грех.

Сейчас нет дефицита товаров и услуг. И в то же время — нет экономики. Живем за счет «трубы», и одновременно все мы — «в трубе».

Вышедшие на свет божий в середине 80-х гг. теневики, замечательным представителем которых является участник дискуссии, экономист Артем Михайлович Тарасов (его отклик опубликован в ТМ №3, 2006), «вскрыли» секретные сейфы и привлекли к своим делам светлые головы, коим в России несть числа, и за счет, в основном, использования инноваций качество жизни стало улучшаться.

Но не для всех!

Кооператоры и иже с ними, обогащаясь, не спешили делиться с обществом. А у государства не хватало воли

заставить их это делать. Взамен разрушенных советских структур не было создано ничего для стимуляции инновационного процесса. Более того, его стали глушить на корню, отпуская «на свободу», — за рубеж — тысячи подготовленных в стране специалистов. В результате четко обозначился регресс.

В одном поселке Владимирской области я видел, как девочки соединяли абонентов с помощью штекеров на реанимированном телефонном узле 20-х гг., добытом из какого-то заначника. Это ли не показатель?

Вот я, еще в начале перестройки, изобрел устройство, которое с натяжкой можно назвать насосом, так как оно позволяет перекачивать вязкие, сыпучие и всевозможные осадочные материалы. Различные модификации защитил пятью патентами РФ, один из которых — пионерный, то есть без отличительных признаков в формуле изобретения. Работоспособный макет демонстрировался на престижных международных инновационных Салонах, где был отмечен дипломами и медалями высшей пробы (в ТМ №1, 2002 и №3, 2003 вы можете прочитать об этих работах). И что с того? Внедрения все равно нет, хотя насосы, использующие отработанный мною принцип, могли бы с успехом применяться для подачи бетона, растворов и

ИЗОБРЕТЕНИЯ, ИННОВАЦИИ, ВНЕДРЕНИЕ —