Техника - молодёжи 2006-08, страница 27
эхо тм УПРАЖНЕНИЯ В ЛИНГВИСТИКЕ После знакомства со статьёй «Каменные загадки Бюккалья» («ТМ» №7, 2005 г.) у меня, большой любительницы лингвистики и связанных с ней исслелований, возникли, мне кажется, интересные и обоснованные догадки, которыми я решила поделиться с редколлегией любимого журнала. Может быть, они помогут пролить свет на затронутую проблему, раз подобные мысли не приходили на ум специалистам, в том числе тем, для кого венгерский язык—родной. Итак, ещё раз проанализируем само название природного феномена «kaptarko», «камень-улей» или, при более верном переводе, «улей-камень» (либо «улей в камне»). Достоверности ради следует заметить, что «камень» по-венгерски все-таки «ко» [кё], то есть в публикации, видимо, пропущено двоеточие над буквой «о», образующее огубленный гласный переднего ряда «о» [йё] из привычного нам всем звука [о]. Либо, в данном конкретном слове «о» исчез по закону сингармонизма, неуклонно соблюдаемому в венгерской фонетике, и был заменён парным ему гласным заднего ряда «о». Здесь я не могу утверждать точно, но допустимы обе версии. Далее, сосредоточимся именно на слове «улей» — «kaptar». Как совершенно верно было указано, оно состоит из двух частей: «кар» и «tar». Причём, корень «кар» имеет очень древнее протославянское происхождение и обозначает нечто связанное с предметами культа, как, например, древнерусское «капище». Именно с таким значением этот корень в стародавние времена и вошёл во многие соседствующие языки, в том числе мадьярский. Теперь обратим внимание на вторую составляющую данного слова «tar». Первая (и, видимо, последняя) ассоциация у среднестатистического читателя (и исследователя) будет такова: это все тот же корень «tar», в современном английском обозначающий смолу, дёготь и все, связанное с добычей и применением этих веществ. Кроме того, смола на самом деле напоминает по консистенции воск, и вновь всё укладывается в логическую схему: «kaptar» — «улей». Я же предлагаю совершенно иную схему слова «kaptar». Человек, никогда близко не соприкасавшийся с языками финно-угорской группы, просто не может знать, что в современном финском языке, который, в отличие от современного венгерского, не замутнён многочисленными иноязычными вливаниями, есть специальный суффикс «tar», обозначающий лишь лицо женского пола. Например, «jumala» — «jumalatar» (бог — богиня), «kuningar» — «kuningatar» (король — королева). Поскольку в древности эти языки имели общую, так называемую уральскую основу, то можно смело предполагать, что в слове «kaptar» мы соприкасаемся с совершенно конкретным суффиксом «tar», который и даст вполне приемлемое толкование всего слова: «идол женского пола», «женское божество», «женский образ». А ведь в мифологии всех народов, имевших дело с пчеловодством, улей ассоциируется с «бабьим царством», так как все пчелиное сообщество группируется и крутится вокруг своей «царицы» и часто распадается после её гибели. Тут уже напрашивается совершенно чёткий вывод: валуны, напоминающие формой ульи, в древности служили местом отправления каких-либо обрядов, связанных с женскими божествами, возможно, самой чтимой Матерью-землёй, Природой. Ведь в дохристианское и доисламское время эти культы были распространены повсеместно, как у оседлых, так и кочевых племён. Многочисленные же ниши, в массе своей овальные (это видно на предложенных в статье вниманию читателей снимках), могли иметь символику, схожую с «йони» в древнеиндийской философии, то есть олицетворять собой вечно зачинающее и рождающее чрево Вселенной. А их ориентированность на Евгения ЖУРАВЛЁВА юг и юго-восток, несомненно, имеет связь с культом поклонения Солнцу (без которого не обходилась ни одна древняя культура) — подольше находиться под животворными лучами светила. При этом ни в коем случае не следует недооценивать практичность наших предков. Вполне вероятно, что в разные исторические периоды ниши использовались и для размещения в них настоящих ульев, и для хранения праха умерших, раз никаких костных фрагментов там не обнаружено. И последнее замечание по поводу ошибочной транскрипции топонима «Szomolya», приведённого в статье как [жомолья]. Следует заметить, что во всех трех финно-угор-ских языках, имеющих письменную традицию и, соответственно, обширную литературу, — финском, эстонском и венгерском — звука [ж] нет как такового. А вот звук [с] там произносится с характерным присвистом, значительно отличающим его от привычного русского [с]. Для сравнения: немецкий, французский и английский [г] тоже не слишком похожи на русский [р], как и друг на друга. Так вот, этот самый свистящий венгерский [с] на слух может быть воспринят как искажённый русский [ж]. На письме этот нетипичный звук [с] передаётся устойчивым диграфом «sz», который и служит лишь для этой цели. Привычная же латинская буква «s» обозначает там звук [ш], а диграф «cs» — звук [ч]. Других шипящих звуков в венгерском языке не существует. А в эстонском и финском языках их вовсе нет, исключая некоторое количество заимствованных слов, которые довольно часто встречаются в современном эстонском, но крайне редки в «закрытом» финском. Таким образом, название упомянутой деревни следует произносить как присвист [сшомолья], что ещё ближе к славянскому «смола» и подтверждает, во-первых, наличие смолокурен и пасек в местных лесах, а во-вторых, взаимопроникновение и взаимовлияние разных языков в пограничных областях. И ещё один факт. Во всех финно-угорских языках существует фиксированное ударение на первом слоге. А теперь попробуйте выговорить наименование «Szmolya» с ясным ударением именно на первый слог. Свистящий [с] при этом ещё более будет походить на нечёткий русский [ж]. ПШ |
