Техника - молодёжи 2007-03, страница 46

:<l элогия творчества

Женщины Братства

прерафаэлитов

Татьяна СОЛОВЬЕВА

ТРИ МУЗЫ РОССЕТТИ

О влюблённостях и влюбчивости людей, которых судьба одарила умением воплощать свои чувства и мысли в строчках или на полотне, ходит немало легенд, столь же соответствующих действительности, сколь и вымышленных. Нередко они и сами искусственно преувеличивают собственные любовные страсти — творчество без любви, причём чаще греховной, чаще приносящей боль и страдания, чем радость, невозможно. Для писателей и художников она что-то вроде пера или кисти, с помощью которых из обычных слов и красок творятся идеалы. И она же — источник вдохновения, путеводная звезда, муза, воплощающаяся для каждого в свою земную женщину.

Данте Алигьери подарил вечную славу своей музе Беатриче Порти-нари, с момента первой встречи, когда ему было девять лет, а ей восемь, и до самой смерти, нежно любя её. Наверное, он мог жениться на ней, но никогда не просил её руки, предпочтя платоническую любовь и страдания на её свадьбе с другим. Но без этого страдания он никогда не создал бы свою «Божественную комедию».

И потому семь столетий живы строчки:

...Когда любовью я дышу, То я внимателен; ей только надо Мне подсказать слова, и я пишу. («Чистилище», XXIV, 52-54) И семь столетий жива Беатриче. Мы не знаем, какой на самом деле была женщина, носившая это имя, как выглядела, как жила, о чём мечтала, какой у неё был характер. Она — некий мираж, иллюзия, без которой реальность стала бы бледнее и беднее.

Богемная любовь другого человека, носившего то же имя, — английского художника Данте Габриеля Россетти, мало похожа на возвышенную платоническую страсть великого флорентийского поэта, в честь которого он был назван. Но и его музы — Элизабет Сиддел и Джейн Барден, «женщины без кринолинов, с развевающимися

волосами... необычные, как горячечный сон, в котором медленно движутся великолепные и фантастические образы», как писал о них современный журналист, благодаря любви талантливого человека, стали бессмертны.

ОТЕЦ «PRB»

Россетти родился в 1828 г. в большой семье, для которой Данте Алигьери был не отвлечённым персонажем итальянской литературной жизни конца XIII — начала XIV в., его жизнь, творчество, его любовь определили судьбы семьи Россетти. Глава её, отец Данте, — Габриэль Россетти, итальянский эмигрант, преподавал родной язык в Королевском колледже в Лондоне и в свободное время занимался составлением комментариев к Данте Алигьери. Его жена, Франциска Полидори, женщина образованная и прекрасно разбиравшаяся в литературе и искусстве, помогала ему в этом. Старшая сестра Мария Франческа написала книгу «Тень Данте», младшая — Кристина — стала известной английской поэтессой, младший брат Уильям Майкл — крупным литературным критиком. Сам Данте Габриэль, в котором удивительным образом сочетались итальянский темперамент и английская романтичность, был мастером сонетов и баллад. Даже название поэтической книги, ставшей вершиной его литературного творчества, перекликается с дантовым — «Дом Жизни».

Особенная же слава принадлежит Россетти-художнику. Как некогда творчество Данте перевернуло мировоззрение его века, так и творчество Россетти повлияло на художественные вкусы середины XIX — начала XX в. А термины «традиция Россетти» и «россет-тизм» стали столь же неотъемлемой главой истории искусств, как французский импрессионизм и другие «измы». Это притом, что он даже законченного художественного образования не получил — учёбу в Академии живописи Генри Сасса в Блумсбери Россетти бро

сил через несколько лет, а занятия в классе античного искусства при Королевской академии, куда поступил в натурный класс, даже посещать не стал.

И всё же природный талант, обаяние, нестандартное видение мира, удача и... верность музе великого тёзки уже в двадцать лет сделали его душой целого художественного течения и создателем «Братства прерафаэлитов», самим своим названием обозначивших духовное родство с флорентийскими художниками эпохи раннего Возрождения, жившими до Рафаэля Санти.

Поиск вдохновения в искусстве средневековья для них был естествен. В этой эпохе им виделось воплощение идеалов духовности, братства и единства. Романтики по своей сути, прерафаэлиты не случайно назвали своё объединение «Братством». Была особая острота в ощущении закрытого, тайного сообщества, подобного средневековым монашеским орденам. Чтобы погрузиться в любимое средневековье, они старались уйти от достижений цивилизации и даже мебель, по примеру средневековых ремесленников, делали своими руками.

Представления о счастливом средневековье в Англии того времени не были редкостью, особенно это проявилось в увлечении архитектурой в духе готических соборов и замков. Прерафаэлиты к убеждению, что именно в средние века человечество обрело возможность «естественного художественного счастья», пришли каждый своим путём. Для Данте Габриеля Россетти это было естественным продолжением семейного поклонения Данте. У Уильяма Морриса, как он сам писал позже, любовь к средним векам была своеобразным внутренним протестом против обязательности приличий и церемонности родительского дома.

В 1848 г., когда «Братство прерафаэлитов» только организовалось, оно было невелико. Кроме Россетти, в него входили ещё два худож

44 2007 №03 ТМ