Техника - молодёжи 2007-03, страница 47

ника — Уильям Холмен Хант, Джон Эверетт Миллес, договорившиеся подписывать свои полотна аббревиатурой «PRB» (Pre-Raphaelite Brotherhood), и младший брат Данте Габриеля — Уильям Майкл, который редактировал журнал «The Germ» («Зародыш» или «Микроб»), пропагандировавший идеи братства.

Бросив вызов сложившимся традициям в живописи, а заодно и тогдашним нравам, прерафаэлиты немало «нашумели» в лондонских кругах, связанных с искусством, однако «микроб» новой идеи оказался живуч, и скандалы вокруг «Братства» кончились тем, что в него потянулось множество талантливых художников и писателей — прерафаэлитам удалось-та-ки уловить нерв эпохи и современного искусства. Сами они, между прочим, к современным художественным течениям, в том числе и к модным тогда импрессионистам, относились, мягко говоря, скептически, считая, как высказался однажды Эдуард Берн-Джонс, что они писали только «пейзажи и шлюх».

Тому же Берн-Джонсу, возглавившему «Братство» после Россет-ти, принадлежит и формулировка главной живописной идеи прерафаэлитов: «В картине я вижу красивый романтический сон о том, чего никогда не было и никогда не будет, который освегцён неземным светом, и происходит он в землях, которые никто не определит и не вспомнит».

Такими были полотна всех прерафаэлитов. Такими были картины Россетти. Уже первая его прерафаэлитская работа — «Девичество Марии», появившаяся на лондонской «Свободной выставке» на углу Гайд-парка, была в пику привычным парадным портретам, сентиментальным бытовым сценкам и скучным мифологическим композициям. С тех пор на выставках картины, подписанные «PRB», от которых веяло ожившим средневековьем, всегда притягивали взор яркими красками и странными сюжетами. Они казались таинственными, похожими на красивые сказки, были насыщены символикой (в понимании прерафаэлитов символ отличается от простой аллегории тем, что живёт своей собственной жизнью) и поэзией. Творчество прерафаэлитов было тесно связано с литературой. Забытые средневековые легенды и баллады о благородных рыцарях и

прекрасной даме были тем кладезем, из которого черпались сюжеты для новых картин.

И конечно — Данте Алигьери! Культ великого итальянца, казалось, пронизывал всю жизнь Россетти, вновь и вновь перечитывавшего любимые строчки и придумывавшего к ним иллюстрации. Порой это почитание принимало откровенно эпатажный характер: Россетти одевался в такие же одежды, какие носил кумир. Сродни аллегорическим канцонам Данте Алигьери были и картины Данте Россетти. А любовь великого флорентийского поэта к Беатриче, описанная в книге «Новая жизнь», столь потрясла его воображение, что он перевёл её на английский язык, а на тему Данте и Беатриче создал множество рисунков и картин. Одна из них, акварель «Данте рисует Ангела в первую годовщину смерти Беатриче», написанная в 1853 г., произвела на студентов-оксфордцев Уильяма Морриса и Эдуарда Берн-Джонса столь сильное впечатление, что они объявили Данте Габриэля Россетти гени

ем, а прерафаэлитов — идеалом в живописи. В подтверждение своих слов молодые люди покинули Оксфорд и примкнули к «Братству».

Это было, как нельзя, кстати. В 1853 г. первый период в истории «Братства прерафаэлитов» закончился. Причём весьма скандально — в их картинах из жизни Иисуса Христа и Девы Марии, по мнению благочестивой лондонской публики, было слишком много быта. Более всего яростную критику вызвала выставленная в Королевской академии картина Джона Эверет-та Миллеса «Христос в доме Своих родителей», на которой Святое семейство художник изобразил как обыкновенных, простых людей. Собственно он и писал её в настоящей плотницкой мастерской, а плотника — со своего отца. Это был эпизод из детства Иисуса Христа, сопровождаемый словами из Библии: «Ему скажут: «Отчего же на руках у тебя рубцы?» И Он ответит: «Оттого что Меня били в доме любящих Меня». На переднем плане картины, рядом с плотницким столом, стоит на коленях Дева

Два Данте и их музы: Беатриче Портинари, Элизабет Сиддел,

www.tm-magazin ,ru 45