Техника - молодёжи 2008-07, страница 43
взрывной волны, направленной к центру шара. Этот метод был разработан для обжатия плутониевого заряда в атомной бомбе. «Похоже, — говорил Вадим, — Василевский лично знал Нильса Бора!» Тут мы поняли, что Лев Петрович вовсе не так прост, как нам казалось, и стали с большим вниманием относиться к его словам. Почувствовав это, и Лев Петрович тоже помягчал, стал рассказывать кое-какие подробности о себе. Однажды на редакционном сабантуе он рассказал, как перед войной, будучи советским консулом в Париже, он дважды в год вручал конверты с деньгами вдове Плеханова Розалии Марковне, которой советское правительство назначило пенсию — 300 долларов в месяц. «За ней посылали машину, — говорил Лев Петрович, — она приезжала в консульство, при свидетелях получала из моих рук пакет с деньгами, демонстративно пересчитывала их и, не прощаясь, уезжала». В конце 70-х Василевский уже сильно болел, перенёс тяжёлую операцию. «Я вдруг увидел себя на операционном столе, вокруг которого столпились врачи, — рассказывал он нашему парторгу Юрию Юше. — Я сверху смотрел на них и думал: Милые мои! Что вы нервничаете? Здесь так спокойно. Я чувствую себя отлично!» Его небольшая книжка «Чекистские были» вышла в 1978 г., и Лев Петрович торжественно вручил её всем нашим сотрудникам с трогательными дарственными надписями. Я прочитал её за несколько часов и только тут понял, почему в разговорах Льва Петровича часто упоминалось о Долорес Ибаррури, Михаиле Кольцове, Илье Оренбурге и даже невозвращенце Александре Орлове-Фельдбине. Тогда же я записал в дневнике: «Раньше я считал Василевского в значительной степени хвастуном и болтуном, а сейчас проникся уважением. Молодец!» Он умер в 1979 г., а мы всё-таки так и не оценили его по достоинству. Понадобилось тридцать лет, чтобы узнать, с человеком какого масштаба нам довелось быть знакомыми. С начала 90-х гг. мимолётные упоминании о Василевском стали попадаться в изданиях, но наиболее внятно сказал о его заслугах прославленный совет ский разведчик Павел Судоплатов в книге «Разведка и Кремль», вышедшей в свет в 1996 г. После того, как в январе 1943 г. к нам поступили сведения о том, что группа Ферми в Чикаго построила действующий ядерный реактор, нашим разведчикам поручили установить контакты с зарубежными атомщиками по нелегальным каналам. Руководство этой работой и было, оказывается, возложено на нашего Льва Петровича. «У него, — писал Судоплатов, — был опыт войны в Испании, где он командовал диверсионным партизанским отрядом; он успешно выполнил агентурные операции в 1939 - 1941 гг. в Париже; он адаптировался к жизни на Западе, был подтянут, владел французским и испанским языками; обладал незаурядными способностями располагать к себе лю дей и привлекать к сотрудничеству под удобным предлогом. Василевскому удалось установить связи с агентурой, привлечённой для проведения операции по ликвидации Троцкого... Василевскому эта агентура была известна, так как он был одним из активных участников этой операции... Через эти законсервированные на некоторое время каналы Василевский наладил связь с Понтекорво в Канаде и некоторыми специалистами Чикагской лаборатории Ферми, минуя нашу резидентуру в Нью-Йорке»... В 1945 году Лев Петрович вместе с физиком Терлецким провёл в Копенгагене успешные переговоры с Ниль-сом Бором, встречался с Понтекорво в Швейцарии и Италии и с Жолио-Кю-ри в Париже. За достигнутые успехи был премирован деньгами и квартирой и возглавил отдел научно-технической разведки. Одна из первых жертв антисемитской кампании Василевский был уволен из органов в 1948 г. А недавно в какой-то книге, посвящённой советской разведке, Лев Петрович был прямо назван: великий Василевский! Кто там, за маршальской спиной? Году в 1962-м я как-то зашёл в соседний кабинет и увидел возле стола нашего литературного редактора Валентины Климовой невысокого человека с красным, как будто обожжённым лицом, на котором сияли огромные увеличенные линзами очков голубые глаза. Он с увлечением о чём-то рассказывал, о чём именно не помню, но поразила манера разговора — он как будто делился со слушателями своим удивлением. — Кто это? — спросил я, когда гость ушёл. — Анатолий Днепров. Так я увидел Анатолия Петровича Мицкевича, знаменитого фантаста, писавшего под псевдонимом Днепров, Василевский ронял иногда загадочные фразы вроде: - Нильс Бор, может, и был великий теоретик, но практически мало что понимал... Анатолий Днепров, Оксана Перфилова и Гзрман Малиничев 41 |
