Юный техник 1957-11, страница 8

Расска

Анатолий Мошновснии Рис. Ю. Зальцмана

СГ СЛИ уж лезть в огород, так только к деду Лаврентию. И вот — сегодня мальчишки забрались туда, совершенно точно зная, что дед дома. Ну и пусть! Они дергали морковку, а Рудик то и дело вскидывал голову и посматривал на крыльцо.

— Тс-с-с, — вдруг прошептал он.

Мальчишки вжались в землю. На окне съехала в сторону ситцевая занавеска, и сквозь редкую зеленую ботву они увидели деда Лаврентия. Потом занавеска задернулась, и Тимка прошептал:

— Погибли!

Скрипнула дверь, и дед вышел на крыльцо.

Был он сутуловат, небрит, с диковатыми, глубоко сидящими глазами. Он быстро сошел с крыльца, встал на нижнюю жердь ограды, вытянулся и увидел ьсе три мальчишечьи спины.

— Так, — сказал дед, — ну, чего разлеглись? Рвите...

Потом достал из нагрудного кармана обтрепанный блокнот и огрызком карандаша что-то записал в нем. Он не кричал и не стегал их крапивой и даже не выгонял с огорода, он только аккуратно вписал что-то в блокнот. И мальчишки отлично знали что. Ох, как ноет у Тимки ухо! Чуть не оторвал его вчера отец. А за что? Увидел дед Лаврентий, как Тимка вырвал у рыжей девчонки Ленки шапку подсолнуха, остановился, вытащил этот самый блокнот, что-то занес в него, и вот у Тимки нестерпимо горит ухо.

Дед спрятал блокнот в карман и зашагал к воротам. Шел он неспешно, прочно, на всю подошву ставя сапог, и в ого позе чувствовалась удовлетворенность. Мальчишки встали и начали отряхиваться от земли. Тимка в сердцах швырнул морковь на землю.

— Будь она проклята!

— Вот старая зуда, — прошипел кудлатый Колька.

— А давайте проучим его, — внезапно предложил Рудик, — сколько можно терпеть?

— А точнее? — спросил Тимка и тут же сам выпалил: — Придумал!

И он объяснил ребятам: нужно немедленно прокрасться в дом Лаврентия и прибить в сенях над дверью доску — полку для ведра с водой. От ведра к ручке протянуть веревку. И вот когда дед взойдет на крыльцо и потянет за дверь, на него обрушится ливень.

— Мало, — сказал Рудик. — Ух, чтобы я с ним сделал!

— На первый раз хватит, — успокоил Тимка, — не выбросит блокнотик — придумаем что-нибудь почище.

— А где ведро возьмем? — спросил Колька. — Принесешь свое — пиши пропало.

— Зачем свое, — сказал Тимка, — что, у него в сенях ведра не найдется? Из его же собственного и окатим.

Рудик помчался за веревкой, Колька — за гвоздями, а Тимка — за ножовкой. Тимка летел вдоль байкальского берега и вдруг заметил у основного причала, где стоял большой пароход «Иван Бабушкин», Лаврентия. Дед стоял к нему спиной, но его легко было узнать по сутулым плечам и космам полуседых, давно не стриженных волос, как у попа торчавших из-под фуражки. С палубы парохода в это время сгружали бочки, ящики и кули с мукой. Дед стоял на причале, тупо уставившись на грузчиков. Они поодиночке перекатывали по доске тяжеленные бочки с пивом. Доска прогибалась, бочки вертелись и неохотно двигались вперед.

— По двое беритесь, по двое! — вдруг визгливым голосом крикнул дед.

— Ты иди, папаша, своей дорогой, — бросил коренастый парень в синей рубахе.