Юный техник 1958-05, страница 55
(Быль) Анатолий МОШНОВСНИЙ ИЗ METPQ хлынул народ, и никто не обратил внимания на невысокого пожилого человека, затерянного в толпе. Был он неприметен: сутуловат, в забрызганных грязью калошах. Глаза его смотрели устало, чуть рассеянно — Алексей Александрович, доброе утро! Трое парней, без шапок, в распахнутых по-весеннему пальто, улыбнулись ему и скрылись в метро. Алексей Александрович поднес руку к шляпе и тоже улыбнулся. Хорошие ребята! Им он читает курс теплообмена. В скольких зачетках стоит его подпись, сколько людей, знакомых и уже затерянных в памяти, здороваются с ним на улицах! Он вздохнул, поднял голову и вдруг зажмурился от солнца: так ярко ударило оно в глаза. С Гоголевского бульвара наплывал птичий гам, тревожно тянуло клейким ароматом лопнувших почек, у тротуаров, пуская зайчики, наперегонки мчались мутные ручейки. А сверху широко и влажно, точно протертое к празднику окно, горела и искрилась ликующая синева: дотронься— пальцы вымажешь! Весна... Ее приход чувствовался и в щебете птиц, и в людских голосах, и даже в шелесте шин... «Пройдусь-ка я пешком», — подумал Алексей Александрович. Оставляя на асфальте следы калош, он медленно шел вверх по Кропоткинской, по той самой улице, по которой когда-то ходил гимназистом Звалась она тогда Пречистенкой, и вот в этих добротных бело-желтых особняках с вжатыми в стены колоннами и фамильными гербами жили именитые купцы и московская знать. С грохотом ползли неуклюжие трамваи, а по булыжнику катили пролетки. Он жил недалеко отсюда, на Якиманке, а звали его попросту Лешей, и он мечтал поступить в университет, чтобы стать математиком. У него был отчим Петр Алексеевич Баранов, чей портрет висит сейчас на стене у письменного стола. Это был известный педагог-математик, человек большой и ясной души, веселый и добрый. Прибегая из гимназии, Леша частенько, стараясь не скрипеть паркетом, подходил к нему и через плечо заглядывал, как Петр Алексеевич склонялся над листками — писал новый учебник или статью. Алексей Померанцев. 1917 год. |
