Юный техник 1961-04, страница 72

Каи за парком ни ухаживай, как ни следи за ним, но каждого дерева не убережешь: десятки гектаров не обойдешь каждый день. Случилось весенним утром смотрителю парка направиться в места, куда он давненько не заглядывал. И тут на одном дереве увидел он воронье гнездо. Хозяин незаконного строительства тут же оказался. Человек застиг его, можно сказать, на месте преступления.

Должно быть, накануне ястреб-тетеревятник задрал зайца-русака. Но, похоже, хищника что-то напугало, и он свою добычу бросил. Бросил он ее нак раз под тем деревом, где ворон гнездо построил. Ворон тоже живет охотой. Его добыча — суслик, мышь-полевка, хомяк, всякая мелкая птаха. Но больше всего он любит поедать уже мертвых животных. На этом и застал смотритель птицу. Она как раз пировала, доедая растерзанного ястребом зайца.

Человек ворона отогнал, и тот сразу зайца оставил. Но не улетел, а сгл тут же на ветку и стал внимательно смотреть на человека. Будто спросить его о чем-то хочет. Показалось тогда смотрителю, что в глазах у птицы вроде как бы ум светится. И решил он ее пока не трогать. Посмотреть, как она будет дальше себя вести. Занятие это большого труда не требует. Скрыть следы своих преступлений птица не может. Перья, кости, шкурка — что-нибудь останется и выдаст хищника. Но этот хищник вел себя по-особому.

У пернатых хищников, как и у четвероногих, есть свои охотничьи районы. Птица тоже умеет выбрать место для охоты и отметить его своими знаками. Зверь или птица другой породы может нарушить границы занятого района. Но соплеменник хозяина остережется. Иначе ему грозит смертельная схватка с владельцем — с тем, кто первый поставил свои метки на границах охотничьего угодья.

Ророн выбрал себе охотничий район вдали от гнезда, в степи. А в парке, то ли он признал это место чужим охотничьим угодьем, то ли умная птица поняла, что охота здесь вообще запрещена, никакой дичи он не трогал.

Видя это, служители парка, в свою очередь, не тревожили ворона. Грачей же гнать продолжали. Очень скоро ворон перестал пугаться стрельбы. Увидел, что выстрелы ему вреда не причиняют, и успокоился. Начнется охота на грачей, ворон со своей воронихой взлетят, покружатся над своим деревом и спокойно опускаются на гнездо.

Но что особенно удивило работников парка: ворон сам стал оберегать парк от грачей. Стоило какой-нибудь грачиной паре залететь сюда, как на нее с воинственным, угрожающим криком налетала черная как дьявол птица, и тут уж грачам ничего, кроме бегства, не оставалось.

Ворон воевал с ними неутомимо. И в конце концов своего добился. То ли каждый грач на себе испытал, каково иметь дело с быстрым и сильным противником, то ли они друг дружке передали, что в парке новый сторож появился, не чета человеку, — этого я вам сказать не могу. Но только грачи совсем перестали залетать в Большой парк, а о том, чтобы гнезда тут строить, должно быть, и думать позабыли. Конечно, теперь уже и речи не могло быть о том, чтобы ворона из парка гнать. Наоборот, если бы кто посягнул на него, служители парка сами стали бы на его защиту.

А ворон не то чтобы с людьми подружился — не такой характер у этой довольно суровой птицы, — но привык он к людям. Настолько с ними освоился, что стал узнавать работников парка.

Научным сотрудником в парке работала Юлия Ивановна, женщина уже в преклонных годах, но неутомимая. Бывало, она в парк по нескольку раз в день приходила и для своих научных наблюдений и просто так, из-за беспокойной своей, заботливой души. Ходила она, опираясь на палочку, и всегда сопровождала ее Тинка, любимая ее собачка. Эта Юлия Ивановна чуть не любую птицу в парке знала, каждое гнездо на учете держала, отлично во всех птичьих делах и повадках разбиралась. И птицы не то чтобы вовсе не дичились ее, а как-то признавали больше, чем других людей. А иные даже определенно любили.

Особенно один журавль. Он, бывало, как завидит Юлию Ива

60