Юный техник 1962-07, страница 64

— А можно связаться с вашими уиавистами? Дайте мне их позывные.

Неокрепший басок слева:

— Зачем вы ссылаете ребят на эту... целину7 Разве у вас недостаточно взрослых?

Кокетливая девочна в яркой блузе и шортах — коротких штанишках:

— Я не поняла, мистер: это почему же у вас ученицам нельзя ходить в школу с накрашенными губами?

Огненно-рыжая голова из-за сомкнутых плеч:

— Только одну марку с Титовым — с Гагариным у меня есть! Оу, спасибо, сэр!

Сразу трое, короткой очередью:

— Много ли у вас задают на дом?

— Зачем всем ученикам знать физику и химию?

— Как это — не ходят в церковь?..

Вот когда кое-кто из нас здорово ругнул себя за лень, за плохое знание английского языка! Сотни вопросов требовали немедленного полного ответа, и приходилось напрягать все силы, чтобы хоть в какой-то мере удовпетворить эту неистребимую любознательность. Нужно сказать, что большинство посетителей охотно и очень тактично помогали нам исправлять эту большую ошибку школьных лет. Уроки языка проводились буквально на ходу, вперемежку с пояснениями к экспонатам, шутками и спорами на темы, не всегда приятные.

Учеников высшей школы (в американской системе образования это учащиеся 9 —12-х классов) интересовали вопросы посерьезнее. Они тщательно выведывали, в чем же отличие нашей школы от американской, какие моральные и политические требования предъявляются к комсомольцам, как обстоит дело с профессиональной учебой после школы и особенно с устройством на работу. Этот последний вопрос нам непременно задавали всюду: в залах выставки, в школах, на заводах и фабриках, которые довелось посетить за четыре месяца пребывания в США. Мы воочию убедились в том, что не так-то легко найти работу юноше или девушке — выпускникам школы, даже если им удалось получить специальность: в «процветающей» стране и так свыше пяти миллионов безработных...

В напряженной работе, дискуссиях, встречах проходили дни, и с каждым таким днем множилось число наших друзей, росла популярность выставки. Ее успех у ньюйоркцев теперь не могли скрыть раже те, кому этот акт культурного обмена между СССР и США ни днем, ни ночью не давал покоя. Захлебывалось в собственном вранье «Новое русское слово» — бульварная газетенка для эмигрантского отребья. Появлялись кое-где на афишах выставки злобные наклейки: «Не ходите в Бруклинский музей — там хозяйничают коммунисты». А правда о нашей Родине, о ее жизнерадостном, талантливом молодом поколении все глубже проникала в кварталы Бруклина и Манхэттена, Ричмонда и Бронкса. Даже таким реакционным газетам, как «Нью-Йорк тайме» и «Нью-Йорк геральд трибюн», под напором общественного мнения ничего не оставалось делать, как отметить «необыкновенный интерес публики к искусству маленьких советских посланцев». Под заголовком «Иван-младший показывает свое умение» одна из газет оценила творчество наших ребят как высший класс работы и мастерства.

Но больше всего волновали нас и вдохновляли искренние чувства и отзывы простых людей труда. Это они помогали нам лишний раз убедиться в том, что не такая уж сладкая жизнь кроется за трескучей пропагандой «американского жизненного стандарта». Это они жадно слушали рассказы о чудесной стране, где всеми богатствами владеет сам трудовой народ. Это их дети прониклись к нам беззаветным доверием и симпатией, стали хорошими друзьями Советского Союза «Если вы умеете вдохновлять детей, вы, должно быть, замечательные люди!» — размашисто, по-рабочему подытожил в книге отзывов один из посетителей, не поставивший своей подписи по известной причине.

Спасибо тебе, неизвестный товарищ, спасибо — и до свидания! Наш путь лежит на север, в Миннеаполис — город озер и парков. Теперь мы уверены, что и там нас ждут друзья.

Н ь ю-И о р к — Миннеаполис

67