Юный техник 1964-02, страница 11

РАКЕТНЫЙ УДАР ИЗ СТРАТОСФЕРЫ

Репортаж специального корреспондента «ЮТа» с борта стратегического межконтинентального самолета-ракетоносца.

— Значит, так: плотнее усаживаюсь в сиденье, прижимаюсь телом и затылком к спинке и дергаю красный рычаг...

Наконец-то мои инструктор, кажется, доволен. Я, правда, пока путаюсь в терминологии, но уже твердо знаю свои обязанности. Их, кстати, у меня, пассажира, не так уж много. Надо изучить средства связи в полете, правила пользования кислородным оборудованием и... средствами аварийного покидания самолета. Да, да, и это тоже, хотя на робкий вопрос, придется ли лично мне «аварийно покидать самолет», мой инструнтор в ответ только улыбнулся. Но, как говорится, предосторожность не помешает, и все должно быть соблюдено по форме.

Потом меня долго выстукивали и выслушивали врачи. Они о чем-то переговаривались вполголоса, хмурили лбы, и, иогда я уже окончательно решил, что здоровье мое никуда не годится, один из них, самый главный, произнес короткое: «Годен!» Итак, подготовительный этап пройден. Теперь я, «гражданское лицо», официально — правда, только на один рейс — зачислен в экипаж межконтинентального ракетоносца.

Теперь и голос командира звучит официально:

— Вылет завтра в три ночи. Пока отдыхайте.

— Есть! — отвечаю я и через левое плечо повертываюсь «кругом».

Хорошо сказать — «отдыхайте»! А попробуй отдохни... Экипаж, конечно, уже спит. Спит так, что и пушкой его не разбудишь. А я верчусь на постели в гостинице и думаю о завтрашнем полете.

Вспоминается громадный глобус, стоящий в кабинете командира части. На нем мне показали маршрут нашего полета. Это ломаная капризная линия, но если ее распрямить, она запросто упрется своим концом, ну, скажем, в Антарктиду. Не десятин, не сотни — тысячи километров пронесутся завтра под нами, под крылом гигантской стремительной птицы.

«Бум, бум...» Старинные часы отбили два часа ночи. Подъем, короткие сборы, недолгий путь на машине от штаба до летного поля.

Мелний дождь барабанит в ветровое стекло «газика». Когда мы выходим из машины, свирепый ветер вперемешку с водяными брызгами не дает дышать.

«Ну какой уж здесь полет», — с огорчением думаю я. Хотя, нет, кажется, никто не собирается поворачивать обратно в гарнизон. Здесь

ведь не бывает задержек рейсов по метеоусловиям — любая погода подходяща!

В свете прожекторов блестит «наш» самолет. Огромная стальная птица со скошенными назад крыльями неподвижна. Поражают размеры ракетоносца. Специальные машины аэродромного обслуживания и даже массивные бензовозы — «МАЗы» кажутся перед ннм миниатюрными макетами.

А внизу под фюзеляжем притаилась ракета. Внешне она очень похожа на истребитель: отведенные назад крылья, стабилизатор. На фоне гигантской «авиаматки» она выглядит игрушной, но именно эта «игрушка» способна мгновенным ударом стереть с лица земли любую цель противника.

Приготовления окончены, залезаю в пилотскую кабину. Мое место по соседству со вторым штурманом на откидном сиденье — «специально» для корреспондента «ЮТа». Вместе с членами экипажа готовлюсь к полету: надеваю парашют, шлемофон, нислородную маску, подгоняю ларин-ги — кожаные кружочки, плотно прижатые к горлу. В них спрятаны микрофоны, благодаря им и шлемофону с наушниками я смогу переговариваться с энипажем.

Последние мкнуты перед стартом. Докладываю вместе с экипажем:

— Парашют надет, кислородный вентиль открыт!..

В темное небо взвились три зеленые ракеты. Это сигнал на запуск двигателей.

— «Фиалка», я — «Восьмой», разрешите взлет!

Рев четырех мощных двигателей нарастает с каждой секундой. Самолет, точно норовистый конь, сдерживаемый всадником, дрожит мелкой нервной дрожью. Тормоза отпущены. Гигантская машина устремилась вперед. Побежали, замельтешили огни по бокам бетонной полосы. Сначала от земли отрывается нос, неуловимое мгновение, и мы в воздухе.

Тот, кто летал на «ТУ-104» из Москвы в Ленинград, наверное, хорошо помнит традиционные объявления бортпроводниц: «Товарищи пассажиры... время в пути — пятьдесят пять минут. Половину путк занимает взлет, другую половину — посадка...»

Здесь, на борту ракетоносца, все иначе. Нинаких «плавных разгонов». Резко задрав нос, машина стремительно пробивает плотную массу облаков. Тело вдавливается в сиденье, руки словно прилипли и коленям.

9