Юный техник 1966-12, страница 37

Он сеял из лукошка-севницы двумя руками сразу. Отправлял влево от себя щедрую горсть и однсзременно — вправо. Так тоже умел не всякий, издавна привыкли сеять одной правой.

Сеял и зорко смотрел, куда падают крайние зерна. Примечал, чтобы, когда пойдет обратно, засеянные полосы ложились точно край в край. Наблюдал за россыпью зерен и в который раз жалел, что совсем одинок. Вот бы сейчас пришелся к делу шустрый паренек, сын. Он бы luaian поодаль и отмечал границы засеянного, втыкая в землю маленькие пучочки прошлогодней соломы. А так, как ни следи, поднимется хлеб где с проплешинами, где с низкорослой гущиной.

Но никто ему не помогал, и он старался не думай ь о своем одиночестве. Когда ни о чем не думаешь, руки работают ловчее.

Через день быстро, словно наспех, прошумел последний дождь. Разумеется, человек не знал, что дождь последний, что потащится за ним вереница сухих, пропыленных дней.

Вскоре окончательно засть.ло и укрепилось знойное, бездождное лето. Солнце с бессмысленной яростью вонзалось в землю, так, что соки земли кипели и испарялись. Воздух пожелтел и звенел от знойной сухоси, а из реки, затопляя прибрежные кусты, поднимался белый пар.

Человек ше/. к реке и загребал руками этот пар, словно хотел захватить его огромной охапкой и разбросать по полю мелкими каплями, как недавно разбрасывал желтые зерна. Но пар ускользал, не оставляя на растопыренных пальцах ни малейшего влажного пятнышка.

Изнывая от жажды, земля потрескалась, и былинки, из последних сил сохранявшие зеленую свежесть, стояли возле трещин, как на краю пропасти. Пытаясь спасти умиоающую ниву, человек решип привести к ней речную воду, прорыть глубокую какаву Несколько дней исступленно крошил берег реки в том месте, где он ближе всего подходил к полю, но потом опомнился, сообразив, что здесь нужна не пара, а сотни и тысячи рук, вооруженных кирками и заступами. Опомнился и сбежал в лес; испугался, показалось ему, что забыл он, как чувствуют кожей освежающее прикосновение ветра, почудилось, что зной стоял всегда и будет стоять вечно. Тревожно и лихорадочно застучала кровь. Лесная сизая полутень не давала прохлады, и вдруг он почувствовал, что сейчас потеряет сознание и вряд ли кто-нибудь узнает о несчастье, а помощь придет слишком поздно. Тревога стеснила грудь, но тут закачались, забормотали деревья, переговариваясь шелестом друг с другом, все потемнело, и он понял причину тревоги. Тревожное ожидание охватило всю природу. Птицы и деревья сали черными, мятые клубы черных туч показались из-за верхушек деревьев, мир замер и раскрылся навстречу грозовому ливню.