СТРИЖОНОК

(Окончание. Начало см. Л» 11, 12)

Н. НОТЫШ

— Привет, Нинель] — Аркадий лихо соскакивает с плоскости, парашют бьет ему под коленки, и он шагает как-то смешно, слегка приседая.

— Сколько раз тебе говорить, Аркаша, я никакая не Нинель, а Нина. Понимаешь, Ни-на, — на Аркадия смотрят большие усталые глаза. Нина — мотористка. Она в сером, стираном-перестиранном комбинезоне. Под берет собраны и без того коротенькие мальчишеские волосы, шейка худая, длинная, с жалостливой ямочкой у затылка. Смоченной в керосине ветошью она старательно — пальчик за пальчиком — вытирает маленькие руки. Аркадию становится не по себе, глядя на жалкий Нинин вид. Он сбрасывает парашютные лямки, берет у Нины тряпку.

—- Хочешь, Нинель, покажу, как надо мыть самолет?

Нина садится на траву и молча смотрит на Аркашкину работу. Тряпка в его руках мелькает, будто ие он ею водит, а она им ору дует.

Аркадию жаль стало эту тихую, работящую девчонку. Ведь подумать только, какую тяжесть взвалили на эти тростничковые плечики. Десять самолетов в эскадрилье — мотористка одна. Она должна успеть каждый самолет помыть, привести в порядок. А если дождь, слякоть? Тут спины не разогнешь от утра до вечера. А иногда и ночью самолеты прилетают. Их тоже иадо промочалить, вытереть... Кроме того, Нина по своей доброй воле обстирывала почти всю срочную службу эскадрильи.

Пришел Аркадий к комэску и рассказал все, что думал о непосильной Нининой работе. Петр Григорьевич озабоченно прокряхтел:

— Да, не девчачье это дело. Тут у мужика ребра захрустят.

—- А что, если ей в помощники еще кого-нибудь выхлопотать? —

с лета подхватил Аркадий сочувственный тон комэска. — То ли парня, то ли девчонку...

— Нет, тут ничего не выйдет, — ответил Трофимов. — По штату больше не положено.

— Значит, выхода нет? — нетерпеливо напирал Стрижонок

— Выход единственный, — прикинул комэск, — перевести Нину в другую эскадрилью — на ЛИ-2. Там на каждую машину положен моторист. Это легче, чем у нас.

Откровенно говоря, после Нининой истории в душе Трофимов испытывал двойное чувство к Аркадию: с одной стороны, не совсем было приятно выслушивать его ходатайства, а по существу, невысказанные упреки за кого-то, незаслуженно обиженного или забытого, вроде комэск сам без него ие видит и не знает, как поступить; с другой же стороны, встречная мысль как бы подсказывала, возражала: а разве это плохо, когда человек не о себе, а о ком-то другом беспокоится, когда его душа отзывчива на чужую беду (Аркадий без конца ходатайствовал о пострадавших и готовых пострадать)?

Помнится, когда в эскадрилью прибыли молодые летчики, случилась неприятность с Александром Друмой. Вскоре после ознакомительного полета новичков стали посылать на связь с дивизией. Все слетали благополучно, а Друма подломал машину. Случилось это на глазах у Аркадия. После взлета самолет вдруг потерял ско-

4*

51