Юный техник 1968-01, страница 57

стороной опасные зоны. И все же неспокойно, нехорошо было на душе генерала: один человек усомнился в сыне — вроде светлую воду замутил. Не скоро она отстоится, эта вода.

Когда сели под Яссами, комкор первым вылез из машины, подождал, пока сын приведет в порядок кабину. Подозвал, сели под кустом ольхи.

— Что у тебя произошло с офицером штаба? — спросил Николай Петрович.

— Ничего не произошло... -— растерянно протянул Аркадий.

— А почему он тебя недолюбливает?

— Кто же его знает...

— А ты должен знать.

Молчание. Затянувшаяся неловкость. Генерал смотрит куда-то мимо сына, сламывает ветку ольхи:

—- Плохо, что ты не знаешь, кто как о тебе мыслит. Ты должен знать. И не для того, чтобы потом подлаживаться. Характер у человека должен быть. А для того чтобы на себя со стороны посмотреть, надо доказать, что ты не такой, как о тебе думают. Даже тот, кто тебя недолюбливает, должен признать в тебе человека и летчика.

Как хотелось Аркадию посадить в свой самолет того сомневающегося и прокатить по всем правилам над линией фронта. Чтобы и «мессеры» атакнули и зенитки пальнули, но чтобы благодаря

искусству пилота все обошлось благополучно.

* * *

В разгар боев под Яссами «шестерка» трижды летала к позициям наступавшего танкового корпуса. Последний, третий вылет совпал со штурмом окраины города. Немцы были немало удивлены, увидев над передовыми позициями тихоходный безоружный «рус-фанер», как они называли ПО-2. А «рус-фанер» не просто появился, а довольно искусно прошел над оборонительными сооружениями, отыскал свой танковый корпус, сбросил вымпел и как ни в чем не бывало напрямик потянул домой.

Но уйти напрямик Стрижонку не удалось. Наверное, по радно на него навели МЕ-190. Смертельной хваткой вцепился в «шестерку» фашистский истребитель. Уходить напрямую бессмысленно. Аркадий прикинул: единственное спасение — купола собора. Мысль работала горячо, обясигающе, торопя и подталкивая вперед.

С ходу «шестерка» легла в разворот. Аркадий глянул за борт — на взметнувшуюся стаю галок и отливавшие золотом кресты. До них, казалось, можно запросто рукой дотянуться. «Мессершмитт» тоже лег в разворот. Но пролетел немного и понял, что таким путем ему не «выковырнуть» тихоходную машину из-за куполов собора. «Сто девятый» метнулся свечой вверх и оттуда, с высоты, свалился на ПО-2. Спикировать-то спикировал, но выйти из пике не успел. Врезался в соборную ограду — только рыжее пламя плеснуло в стены собора да гулкое эхо взрыва отозвалось в звонницах.

На аэродроме Аркадия встретили как победителя. Комэск, летчики, механики пожимали руку и хлопали по плечу так, что он шатался. Протянул руку и офицер, тот самый капитан, что усомнился в Аркашкином летном искусстве. О том давнем случае он ничего не сказал. Только почему-то сочувственно заметил:

— Здорово же ты похудел.

Вовка Мухин нарисовал на «шестерке» маленькую звездочку — на счету Стрижонка появился уничтоженный фашистский истребитель. С легкого словца Сашки Друмы Аркашкину «шестерку» в эскадрилье прозвали «адской машиной в сто нечистых сил».

55