Юный техник 1971-08, страница 26

Историческая

быль

БОЛЪШО

КОЛ

СО

Лета 6138¹г марта в двунадесятый день по указу патриарха Московского и всея Руси Филарета безместный тверской поп Нестерка Максимов за буйство и невежество был заточен в Преображенский, что в Казани, монастырь.

Послушник Анфим, который приносил пленному попу тюрьку, лук и черный хлеб, а в ковшике воду, боялся его как огня. Но прошла неделя — они подружились.

Этот бешеный поп, как выяснилось, не боялся ни бога, ни черта, ни патриарха и даже самого батюшку царя Михаила Федоровича, сердясь, обзывал сопляком.

Нестер выучил Анфима летать. Надо было закрыть глаза и представить, что поднялся под облака, а потом указывать, где

По современному календарю — 1630 год.

какой лес, где река, где деревня. Не можешь — разровняй песок, натыкай палочек, вылепи из глины городок — гляди, меряй в уме, сколько туда ходу, как ложится дорога. Эту игру Нестер знал с детства, и, когда попал в переделку, она его спасла: мог ходить разными путями, никого не спрашивая, и не заблудиться.

А попал он случайно. Жил тогда в слободе Кушалине, под Тверью, в монастыре, был уже без места — церковь сгорела. В трапезной кто-то рассказал, что вотчинник этих мест боярин Иван Никитич Романов-Каша с братом старшим Филаретом пристали к тушинцам. В селе Тушине сидел тогда неясный человек, будто дважды спасшийся от смерти царь Дмитрий Иоанно-вич, и при нем всякий сброд. Филарета тут же назвали патриархом, хотя в Москве сидел настоящий царь, избранный боярами Василий Шуйский, и настоящий патриарх. Еще сказали иноки, что Филарет и Каша поведут тушинцев на Новгород, а оттуда, соединившись со шведами, пойдут на Кремль.

Болея сердцем за Русь, окровавленную, разоренную и опозоренную смутой, Нестер в ту же ночь бежал р Москву. Добился, что царь Василий его выслушал, понял беду от тушинского замысла и велел попу идти в Новгород с письмом к воеводе Скопин-Шуйскому, своему племяннику. Как идти — кругом заставы, и тушинцы, и русские, и поляки, и просто лесное жулье, шпыни? Но поп взлетел мысленно над дорогой, прикинул, что где, и пошел наугад, нехожеными тропами, то заречными, то лесными, то меж жнивья — незаметный, в пыльной ряске, в торбочке краюха хлеба, луковка и трубка бумаги, а в той трубке — судьба царства. Шел ночами, под ласковыми звездами и придумал для веселья колесо с колокольню Ивана Великого — такое большое, что ему все нипочем: речку перекатит, лес подомнет, на каменную стену крепостную взбежит. Само железом оковано, а в нем воины, и взять их ничем нельзя, они за железом...

Лее ТЕПЛОВ

ii