Юный техник 1974-01, страница 44

тать? — спросил наконец Бидонов и придирчиво осмотрел инструменты, которые приготовил ему новый молотобоец. — В уголек-то водицы б надо. Он жарче тогда. Огонь кучнее, кислороду больше. Экономнее. Дома-то небось бережешь дрова?

— Знаю, дядя Миша, молотобойцы не раз рассказывали, — с готовностью ответил Шамиль.

— Что ж, посмотрим. А у кувалды-то для тебя черенок длинноват. Сменил бы, — закладывая в огонь костыли, посоветовал кузнец.

— Да мне и так удобно.

— Ну-ну, значит, сами с усами?

Наконец дядя Миша неторопливо вытащил из горна белоголовый, распарившийся, как в бане, костыль и плюхнул его на наковальню.

— Начали! — взвизгнул Бидонов и сразу ожил, исчезла сутулость, голос помолодел, угрюмость утонула в залучившихся глазах.

Шамиль остервенело, как по заклятому врагу, с плеча опустил кувалду на ощетинившийся искрами костыль.

— Ты что, сорвался? Легче, — процедил кузнец и поставил на ребро костыль, теперь уже похожий на язык собаки. Шамиль не расслышал Видонова. Его кувалда с новой силой опустилась на узкую полоску железа. Удар пришелся по наковальне... Звон, пронзительный, торжествующий, вырвался из общего шума кузницы. Кувалда отскочила от полированной спины наковальни и, как бумеранг, рванулась обратно-

Возле распростертого на земляном полу Шамиля склонились дядя Миша, кузнецы...

— Ну чего сгрудились? Ему воздух нужен, — неумело и в то же время заботливо хлопотал Бидонов. Он снова ссутулился, постарел.

Шамиль приоткрыл глаза и

удивленно посмотрел на стоявших возле него рабочих. Он попытался улыбнуться — загудела голова. Он снова закрыл глаза. Гул пропал. Отчетливо слышал голос Видонова:

— Кажись, обошлось, отлежаться только надо...

После работы Видонов навестил своего напарника. Он долго обметал в сенях валенки от снега. Вошел, когда мать Шамиля, тетушка Шамшура, приоткрыла дверь и спросила:

— Ну кто там застрял? Входи.

Кузнец сразу виновато заговорил:

— Вот как оно нескладно получилось...

— Проходи, проходи... На то ж и работа. Зелен, бог ума еще не дал. Проходи.

Шамиль лежал на деревянной кровати, прикрытый поверх одеяла полушубком. Увидев кузнеца, он слабо улыбнулся.

— Лежи, лежи, я на чуток. Как того, ничего? — мял ушанку дядя Миша.

— Гудит... Чуть поднимаешься — все кружится. Садись, дядя Миша, — показал на табуретку Шамиль.

— Это мне знакомо. В этом случае надо отлежаться...

Оба замолчали. Видонов вертел тонкой шеей с синими прожилками, рассматривал на стенах фотографии. Встал.

— Торопишься, дядя Миша?

— Нет, что ты? Я тебе вот что принес, — полез он за пазуху и вытащил в самодельном футляре опасную бритву. — Это вечная. Ковал я ее еще со своим учителем Кургиным. Вот кузнец был! У меня было их три. Две отправил фронтовикам... Хоть война, а волосатым ходить бойцу неудобно...

— Что ты, дядя Миша, — любуясь бритвой, сказал Шамиль. — Такая вещь... Может, и эту им пошлешь?

Подошла хозяйка.

— Ой, да зачем ему бритва? —

40