Юный техник 1976-09, страница 51
Наши интервью ЭКСП: ВСЕРЬЕЗ И НЕ ОЧЕНЬ...ЭКСП — это не марка прибора. Так называют себя для краткости четыре аспиранта-экспери-ментатора, живущие в одной комнате в общежитии МФТИ. Они будущие ученые, готовящиеся стать кандидатами наук. Их зовут Эдуард, Константин, Сергей, Петр. Они молоды, поэтому, должно быть, их ответы на не очень важные вопросы не очень серьезны, зато на вопросы, важные для них, серьезны предельно. Корреспонденту газеты МФТИ «За науку» В. Злобину, пришедшему взять по просьбе «Клуба XYZ» у них интервью, повезло: все четверо оказались дома... Вначале главный вопрос: «Почему вы стали экспериментатором!» П. — Основная цепь познания мира долго была такой: наблюдение, осмысление, эксперимент, знание. А теперь эта цепь стала короче на два первых звена, основной путь познания сейчас — это целевой эксперимент. Эксперимент — это четкий вопрос, заданный природе. Так вот, у меня с детства было много таких вопросов. Э. — Тут, наверное, замешано тщеславие. Люди давно поняли, что в обществе разделение труда дает большой эффект. В науке тоже. Так вот, одни профессионально занимаются обдумыванием, а другие — мы — поставкой сырья для этого процесса. Получается, что без нас никуда не денешься. Академик Ландау, известный всему миру физик, говорил, что без эксперимента теоретик «скисает». Я бы сказал, что без экспериментов вся физика превращается в схоластическую «простоквашу». С. — Смешно! Что же, по-твю-ему: экспериментаторы не занимаются «профессиональным обдумыванием»? Просто мы С теоретиками думаем по-разному. Короче, так. Хороший эксперимент — это результат, научный факт, точка, твердая опора в нашем знании. Несколько таких «точек», и можно проводить «кривую» — теорию. Задача теорий — делать предсказания там, где «точек» еще нет. Для меня это было очевидно еще в школе. Как очевидно и то, что таких кривых — теорий — можно провести сколько угодно (что мы и наблюдаем), а факт останется навечно. К. — А мне вот всегда было интересно работать руками. В детстве я, как и все, впрочем, стремился все, что попадалось, сломать. Ну, естественно, любо-бытно узнать, что там внутри крутится, потом сделать так же самому, затем попытаться сделать лучше. Главное, чтоб само и двигалось, а еще лучше, чтоб само и летало. Я даже сделал комнатный синхротрон для стальных шариков-подшипников, но он, к сожалению, испортился до первого эксперимента — у него сгорел блок синхронизации. Вопрос: «Каким был ваш первый эксперимент!» Э. — Свой первый эксперимент я вычитал в книжке «Веселая семейка», не помню автора. Мы с другом сделали похожий мини-инкубатор и потом не спали ночами, чтобы уследить за постоянством температуры в картонной коробке. Там под лампой, в вате, лежали шесть яиц. Мы «вылупили» четырех цыплят! К. — Впервые я что-то измерял, когда пытался с помощью змея определить силу ветра. По углу нитки к горизонту. И лер- 48 |
