Юный техник 1978-03, страница 39

га-профессионала они могут научить очень многому.

В сентябре к нам ■ старшую группу пришел новенький: Стасик.

— Не Стасик, а Стась! — поправил он меня. — Мы с дедушкой тезки, его тоже так зовут.

Он был резвым, шаловливым, любознательным и в то же время умел сдерживаться и переключаться, иногда резко, точно останавливался с разбегу. Вдруг уловит определенный момент в какой-либо ситуации, станет серьезным и, вглядываясь в лица ребят, спрашивает: «А разве эТо справедливо?» И в глазах бездонное глубокое внимание.

В детском саду проводилась неделя культуры поведения за столом. Я дала открытое итоговое занятие, и нужно было написать отчет. Няня укладывала детей, я сидела за столом в групповой комнате и обдумывала буквально последние фразы. Смотрю: Стась. Еще не раздет. В лице какая-то решительность и странное, незнакомое мне выражение беспокойного сомнения. Обычно он ни на кого не жаловался, и не было случая, чтобы его кто-нибудь обидел. В чем дело? В душе его идет борьба, отпечатываясь на лице двумя противоположными желаниями. Наконец он подошел к столу. Я отложила ручку.

— А можно вам сделать замечание?

Он произнес это так, будто не только извинялся, но и страдал, словно вынужден был опустить гильотину и отсечь любимую голову. В моем сердце стало радостно и тепло. Я улыбнулась:

— Конечно, можно.

Он посмотрел на меня внимательно, точно осуждал за такую легкомысленную веселость, и, не переставая волноваться, произнес твердо:

— Вы неправильно едите.

— Что?! Как?.. Ем неправиль

но? — До меня не доходило. — А как надо есть?

— С закрытым ртом| — поспешно ответил мне Стась.

— А я как ем? — спросила я едва слышно.

Он опустил глаза.

Стыд, жгучий стьпд! А еще ходила на занятия по культуре еды, сама своей рукой записывала, как надо есть, и не только записывала, а проводила занятия! Учила детей!.. Я покраснела до ушей. Что делать?

Этот вопрос В нашей профессии может возникать не один раз на дню, и ответ почти всегда нужно найти сразу.

Так что же делать сейчас? Прогнать — не дорос, мол, еще учить? Но тогда конец тебе как воспитателю.

Беру Стае я за руки, рассказываю ему о своем детстве, о том, что никто никогда ке учил меня правильно есть.

— А теперь разве я смогу сразу?.. — просительно закончила я. — Давай с тобой договоримся: как увидишь, что я забылась и ем неправильно, подай знак.

О, как он обрадовался, как быстро нашелся!

— Хорошо, — говорит, — я на вас посмотрю, и вы вспомните!

На том мы м порешили. Но должна признаться, что бедному моему учителю часто не хватало взгляда, и только тогда, когда он поднимался со стула с отчаянным выражением лица, я спохватывалась, вспоминая наш уговор.

Недельки через две он радостно улыбался, глядя, как я ем. Скоро Стась и вовсе перестал следить за мной во время еды, и мы оба словно забыли о том, что было.

И еще один эпизод мне кажется заслуживающим внимания в качестве примера, подтверждающего основной закон педагогики как двустороннего процесса: давать и получеть давая.

Обычно за Стасем в детский сад приходила бабушка. Меня

37