Юный техник 1980-03, страница 20

милея так близко с техникой, не научился управлять машиной, а главное — беречь ее и любить, он не сумел бы многие годы спустя добиться такого успеха в овладении техникой горной добычи.

В мае 41-го он был призван на службу в Красную Армию. Стал шофером в автобатальоне, старательно и ответственно относился к службе. А когда началась Великая Отечественная, Михаил Чих попал в пехоту. Он был хорошим солдатом, смелым и работящим, — оба эти качества, по свидетельству фронтовиков, равно необходимы на войне. До Берлина Михаил Павлович не дошел каких-то тридцать километров. Не привелось ему расписаться на стене рейхстага, а так хотелось...

Мы, в общем, мало что знаем о военном периоде этой биографии. Можем судить о нем только по косвенным признакам. Ну, например, по тому обстоятельству, что после Победы Чиха позвал к себе жить его фронтовой товарищ, с которым они два года ели из одного котелка. Это о многом говорит.

В 46-м Чих демобилизовался и поселился у своего друга в Армавире. Поступил на консервный завод, работал упаковщиком, затем сел за руль грузовой автомашины. Женился, жизнь стала налаживаться. Как-то раз приехал к нему в гости родственник, горняк из Новошахтинска. Он много рассказывал о своей профессии, буквально агитировал за нее. Больше из любопытства, чем из каких-то высоких побуждений, Михаил Павлович отправился к нему в Новошахтинск и спустился под землю: поглядеть, что же это такое — шахтерская работа. Очевидно, впечатление было довольно ярким, потому что он сразу же устроился на шахту- «1 —я Южная» .горным рабочим очистного забоя, ГРОЗом, как здесь, говорят. Че

тыре года проработал он в лаве. И вл.руг уволился...

К<»>ерное, это один из самых неожиданных и странных поступков Чиха. Как это так? Человек, ставший впоследствии выдающимся мастером в шахтерской профессии, бросает свое дело и уезжает. О каком призвании здесь может идти речь?.. Видите ли, выбор профессии на всю жизнь подобен, с нашей точки зрения, большой любви. И редко она складывается так, чтобы человека ни разу не посетили сомнения и колебания. Просто у людей менее резкого, взрывного темперамента, чем у Чиха, эти сомнения успевают пройти раньше, .нежели принимается какое-то решение. А Чих — человек действия. Заколебался, а может быть, и устал, это тоже можно предположить, и уехал.

Он вернулся в Армавир, снова пошел на консервный завод, купил дом. Обосновался вроде бы всерьез и надолго. Но... Через три месяца Чих оставил эти благодатные края, вольготную шоферскую работу на свежем воздухе, новое жилье. Он опять приехал в Шахты, поступил на «2-ю Южную», теперь эта шахта носит имя «Майская», работает здесь уже двадцать пять лет.

Опять странно? Нет, опять естественно. Личность такого масштаба, человек с таким сильным характером не мог, видимо, не вернуться на шахту, к трудному мужскому делу.

Прошли первые сомнения, забылась усталость, и стало ясно: его место в забое. С тех пор Михаил Павлович при всем своем горняцком патриотизме признает за человеком право на подобные метания. Однажды к нему пришел молодой шахтер, один из самых способных и толковых в бригаде, и сказал: «Отпусти, Михаил Палыч, не хочу больше...» — «Что так?» — коротко спросил Чих. «Не я, туда этот уголек клал, не мне ,ejc<^ и

18